Наша компания расширялась, не распадаясь по парам. А где-то вне наших стен все росла и росла очередь поклонников моей сестрички. В свои четырнадцать неполных лет она приобрела ту умопомрачительную женственность в каждом жесте, движении, походке, формах ладной фигурки, что нынче называют сексапильностью. Словечка такого не было, но содержание-то существовало!
Не хотела Ляля-Лена вести нудные разговоры о смысле жизни! Ей гулять хотелось. С подружкой Линой, красивой девочкой со своим хвостом поклонников. И все чаще моя сестрица покидала нас ради гулек, а домой возвращалась позже всех, создавая всем проблемы. Папа нервничал, что уже темно, а дочери все нет, Женька страдал от ревности.
Словом, можно сказать, что вся компания досталась мне по наследству от легкомысленной сестрицы. Правда, эта перестройка отношений оказалась на пользу всем. Нам было интересно друг с другом.
Теперь дома мы не сидели. У нас появился свой маршрут для прогулок. Сначала гуляли по улице Дзержинского, потом провожали домой Иру, отводили к мамочке послушного мальчика Юру, затем Вова и Женя доставляли домой меня.
Иногда план менялся. Если на улице было слишком холодно, а у нас накапливались темы для разговора, мы усаживались в нашем «скворечнике» – то есть на ступеньках первого этажа веранды, как на насесте.
Тут и начиналось главное. Боже мой, какие важные темы мы обсуждали! Нас заносило в такие дебри абстрактных понятий, что выбраться оттуда было невозможно. Мы решали судьбу человечества, рассуждая о добре, зле и прочих высоких материях, проходя обычный путь для любой думающей личности, вступившей недавно в юность. Но нам казалось, что от нас зависит перестройка этого мира по собственным меркам совершенства.
Даже страдания «юного Вертера» (Жени) отходили на задний план в пылу дебатов. От волнения он начинал говорить очень быстро и слегка заикался. Вова, вдохновленный нашим с Ирой вниманием, принимал позу оратора. Его слегка заносило от собственного красноречия.
И робкий Юрочка иногда подавал реплики. Он был неглупый мальчик и напрасно заглядывал в рот самоуверенному Вове.
– Ляля, Люся, домой! – раздавался сверху голос папы. – Уже девять часов!
То был сигнал к расставанию.
– Так до каких же пор я буду вас ждать? – возмущался папа через пять минут после первого призыва.
– Иду-у! – обещающе кричала я в ответ, оттягивая момент разоблачения: ведь Ляльки не было до сих пор!
Мальчики уходили провожать Иру Монину.
Лялька с Линой появлялись спустя минут двадцать, и обеим доставалось от родителей. Квартира Лины находилась под нами, так что мы слышали эхо скандалов. А наш папа грозно обещал дать ремня нашей гулене, но мы-то знали о неосуществимости этого проекта!
Свободное копирование
