Нас привели в Спасскую часть и стали вталкивать в растворенные ворота. Мне удалось перебросить через закрывавшиеся ворота свою карточку с домашним адресом. На карточке я написал: "Сижу в Спасской части, здоров".
Как потом выяснилось, в тот же день какая-то курсистка принесла карточку моей встревоженной матери и рассказала ей, где меня искать.
Посредине двора Спасской части был подставлен стол. Полицейские чины уселись вокруг стола и стали нас переписывать и распределять по группам. Ночь нас продержали на дворе, а утром стали выводить на Офицерскую улицу (ныне улица Декабристов), где уже было подготовлено двойное каре из городовых и казаков. Затем арестованных повели к Конногвардейскому манежу. Шли мы в сопровождении толпы, которую оттесняли городовые.
Зрелище было внушительное. Наша процессия растянулась от площади Мариинского театра далеко по Офицерской улице.
Сутки пробыли мы в манеже, а затем нас стали вызывать на улицу, где стояли приготовленные "кукушки" -- так назывались пароконные омнибусы, курсировавшие по некоторым улицам Петербурга. Вокруг сплошной стеной стояла масса народа, приветствовавшая нас.
Несмотря на строжайший запрет полиции, люди жали нам руки, что-то передавали. У меня в руке оказался золотой в десять рублей. Кроме того, мне вручили большой пакет с горячими калачами. Наконец мы разместились по "кукушкам" и под приветственные крики собравшихся тронулись, эскортируемые конной стражей. На протяжении всего пути нас приветствовали толпы людей. Но вот мы подъехали к пересыльной тюрьме, находившейся на Казачьем плацу. Миновав ряд дворов с открывавшимися и закрывавшимися железными воротами, мы оказались в конторе тюрьмы, откуда нас развели по камерам.
Свободное копирование
