На другой день - минус 35, ужас! Дыша в воротники, в платках до глаз, прошли почти вслепую с километр, и догнал верховой с приказом вернуться в зону. Какое счастье! Еще Катон-Старший писал: "Рабам не должно быть плохо: пусть они не мерзнут и не голодают". Администрация задолжала нам несколько выходных дней на уборке картошки, теперь их отдает. В бараке очень тепло, трещат и пылают дрова в двух печках, кипит титан. Кто шьет, кто читает, кто спит. Окна плотно покрыты голубым узорным льдом с золотыми искрами. Я блаженствую, лежа на койке в одном платье и в чулках, читаю "Дым" Тургенева и сосу леденцы. Старая поговорка: начало - мочало, конец - шелк.
...Опять три дня не выходим на работу и даже из барака - непроницаемая февральская метель. Ничего не видно в двух шагах. Белыми винтами, тюлевыми завесами сплошь крутится и падает снег; окна засыпаны до половины, дверь с трудом оттесняет рыхлый гребень. Обнимает и увлекает меня предельно выражающая свою сущность стихия, Нивенна, душа снега.
Но вот перестало сыпать сверху, и бригаду расставили чистить пропавшую под белым одеялом железную дорогу. Наша ветка идет километр полем, делает поворот в лесу, еще километр полем и вливается в главную линию около станции Южное. Вышли в ватных брюках, туго заправленных в валенки, в телогрейках, стянутых поясом, без бушлатов (будет жарко - ветра нет и всего минус 6). Вооружились деревянными лопатами и широкими фанерными совками. Начали от пакгауза - по десять метров на каждого из двадцати человек с последующей переброской. Прокладываем глубокую траншею чуть пошире полотна. Снег мягкий, кристаллический, слегка схваченный морозцем, не осыпается с боков - приятно вырубать, поддевать, вынимать лопатой громадные сахарные кубы. За нами следом пять человек разметают шпалы и рельсы, отбивают лед на стыках. Мне пришлось обучать эту нескладеху Эмилию - даже лопату держать не умеет! Нонна Куртэн ловка и бодра; Женя работает покорно и молча; Анна недовольна, у нее часто болит и кружится голова; бережет свои ручки и ножки Раиса Исааковна, делает все кое-как. Работая отдельно, мы не мешаем друг другу. К одиннадцати часам вступили в лес. Часа в два обедали в низенькой темной хибарке из шпал, построенной у линии путеобходчиками. Разогрели котел чая на железной печурке, закусили хлебом с тюлькой, поболтали о том да о сем - и опять на рельсы. В сумерках вливаются тона в полутона: черно-белый лес в тяжелых снежных лапах, заросли, утонувшие в пуху, изящные стебли иван-чая и мягкие сугробы окунаются в голубовато-лиловую неясность. Тонко! Неизбывно... К сожалению, никто не участвует в моем дао-настроении, не видит, в какое совершенство облеклась зима.
Свободное копирование
