Живу я один на родине, а Маруся на Лябле, и еще не получила такого печального письма. И сообщать-то не решаюсь и умолчать нельзя. Пишет Маруся, что молоконалог выполняет — сдает по 6 литров в день, для детей ничего не остается, т к корова стельная и молоко убывает.
У меня из пальца фельдшер выпустил гной, удалил косточку, ношу руку без подвешивания, боль снижается.
В обоих ульях сохранились матки, начался медосбор, прибавил пустых рамок для меда. Для себя я меда не ждал, а лишь бы на зиму пчелы обеспечили себя медом. Обида и расстройство не проходят, вся жизнь отравлена, и все время будь начеку. Как ни караулил усиленно, а прихожу на пасеку — вижу, что одного улья нет — исчез, лежит одна крышка, побежал искать в бревнах леса — нет, стал искать в ельнике, на другой стороне ручья, нашел все 10 рамок, аккуратно сложены, мед с воском кусками выломан, пустые куски смяты в один кусок, все сделано по-хозяйски — видимо, юр все хранит для себя.
А где же улей? Вышел на бугор и увидел на нашей стороне, в ячмени стоит улей. Подошел и вижу — пчелы кучами лежат на земле, залитые водой, в улье вода и в ней плавают пчелы. Теперь для меня ясно, что воры приобрели полный опыт грабить пасеку. Что делать? Идти к ворам не хватает силы побороть себя, не поругаться с ними, да и счел это бесполезным. В суд подать? Нет уверенности в суде, ведь судить-то будут активисты-комсомольцы, они же будут и обвинителями, а не подсудимыми.
Пошел я поделиться своим горем с пенсионеркой-учителыпщей Любовью Николаевной, своей благодетельницей, которая содействовала моему поступлению в Архиерейский хор в 1910 году. Она жила у фельдшера Василия Ефимовича Коржавина, как бездомная, а у него как прислуга. Побеседовали с ней по душам. Василий Ефимович подробно ознакомил ее о случившемся со мной и с ворами. Оказалось, в больнице едва сохранили им жизнь. Они не могли принять твердой пищи 7 дней, во рту все распухло. Не было мочи — доставали искусственным способом. Пчелы изжалили все тело.
Я спросил Любовь Николаевну и Василия Ефимовича, что если бы я подал на них в суд, то какие бы были решения суда? Они сказали, что вернее всего жалоба ваша осталась бы без последствий, а воры в отместку натворят вам еще не таких бед. Плакаты-то о твоем дьяконстве пишут и рисуют они. Икону над церковью и за престолом расстреляли они. Ведь Шкловский не только комсомолец-активист, он сотрудник НКВД и тайный агент — это сила, даром, что хромой, едва ходит и туловище набокое. Вернее всего перенести с терпением эту тяжелую рану, чем навлекать на себя в будущем большего горя.
Хожу разбитый, потерял равновесие, не зная, на что решиться. На Лябле — ни квартиры, ни земли, на родине ничего, кроме худого, нельзя ожидать. Сидя в овине, слежу за единственным горемыкой-ульем, жду, что и тот украдут.
Маруся пишет, что за 5000 налог начислят много пеней, то и пени не выплатить, не только налога. Пишет, что матушка о. Иоанна померла — ей оперировали горло, вставили в горло трубку и питали ее искусственно. Через 1 ± месяца померла.
Свободное копирование
