Уезжая в Устюг, я велел в случае жаркой погоды днем снять с ульев верхние подушки и раздвинусь пошире летки, но мой наказ жена и шурин забыли. День выпал жаркий, в улье поднялась высокая температура, соты растаяли, пчелы укатались в меду и воске и погибли. Один улей уцелел, т к был не сильный.
Приезжаю домой, открывает дверь плачущая жена, не смея объявить постигшего горя. Я бросился к улью, и при открывании верхних подушек бросился из улья горячий пар. Сложил в ведро мертвых пчел и закопал в землю. Ох, тяжела эта рана была для нас. Ведь мы поставили на карту последнее, что имели.
Следующая неделя, воскресенье девятое после Пасхи — была ярмарка в Красноборске. После обедни я пошел посмотреть на ярмарку. Множество народа, приезжих торговцев в разбитых временных палатках, местные товары: горшки, деревянная посуда, чугуны, лемехи к сохам, бороны. В средине рыночной площади поставлена карусель, и возле ее и кругом столько народа, что через это кольцо не протискаешься. А привлекает больше всего к карусели мальчик лет шести-семи. Он выучен делать такие номера, какие может делать самый опытный клоун или артист. Сядет покататься какая-нибудь деревенская девушка, а он начнет ей предлагать такие любовные комплименты, что никто не может удержаться от смеха, вся публика хохочет. Все женщины и даже старухи, услыхав такую новость, говорят, что идти нужно парня-то посмотреть.
А вокруг карусельной публики все время ходят два солидных молодых человека в изящной дорогой одежде, с красивыми тросточками в руках. По походке, по осанке я предположил, что это какие-нибудь с высшим образованием люди: инженеры, геологи, посещающие наш край. Один из «инженеров» запустил руку в карман молодому мужчине, вынул и стал передавать кошелек своему товаршцу-«инженеру». Но их обоих схватили и завязалась смертельная драка. Хотя «инженеров» двое, но они тростями защищались, одного смяли, а другой с деньгами убежал, хотя гнались за ним, но он послал в догоньщиков кол, сам перепрыгнул через забор и скрылся. Многим досталось от этих «инженеров».
Задержанного били кому не лень. Бабы кричат: «Да убейте вы его, разбойника!» Сбежалась вся публика, а человек лежит окровавленный, из зубов и ушей течет кровь. Пришел милиционер и запретил бить его. Пришел второй милиционер. Вдвоем подняли подмышки с земли, сняли костюм, осмотрели, ничего в карманах не нашли, обратили внимание милиционеры и вся публика на широкий серебряный пояс, к которому приделаны кармашки и цепочка, как серебряные. Милиционер потянул цепочку, а она уходила в правый карман брюк и поддавалась с усилием, и наконец вытащил из кармана отточенный на три грани нож сантиметров 30 длиной. Более ничего не нашли. Взяли трость с ручкой, как у зонта, развинтили ее и вынули такой же трехгранный нож, к которому прикреплена ручка. С ужасом и удивлением смотрел я, а так же и публика. Потащили его — идти он не мог — и положили куда следует.
Тут же возле карусели расположился китаец со змеей и попугаем. У него публики много — не пролезешь. Берет он со зрителей его работы по 5 копеек. У него в блюде с дырявой крышкой змея. Открывает крышку, обливает змею приготовленной у него водой, берет голову змеи себе в рот, и она выходит ему ноздрей до трети туловища и ворочает зигзагообразно головой. Потом залезает в другую ноздрю и выходит обратно ртом. Попугай твердо грубым голосом кричит: «Ты, мужик, дурак!» Кричит про распутную барыню и ругается нецензурной бранью. А народ все: ха! ха! ха!
Я никогда не позабуду этого зрелища с «инженерами». Если бы в Устюге я не устоял — подчинился просьбе своего путеводителя — поднял карту, то что бы могло быть. Ведь он и деньги вытряс из левого рукава и карты тасовал левой рукой, оберегая правую. Могло быть в правой какое-то оружие, а сидящий с картами мог бы схватить мои руки и зажать мне рот. Последние их звуки: а ты, а ты, а ты и матерщина ясно говорят, что они оба оплошали — не могли взять меня, когда я был полностью в их руках. Видимо, Бог сохранил меня от этих злодеев ради своих малых детей.
Свободное копирование
