В тридцатые годы - 4

   Аресты в тридцатых и последующих годах сталинского режима были массовыми, часто не поддавались логическому объяснению и носили иногда вероятностный характер. Был арестован правоверный коммунист дядя Миша, а на свободе остался мой отец, публично заявивший о своем несогласии с новой политикой партии. У отца трудилась чертежница Анна Александровна Макова, которая в голодном 1933 году, работая на одном из одесских заводов, выступила с обличительной речью против догм нашего «справедливого» общества на собрании, на котором руководящие работники завода с упоением восхищались дальновидной политикой партии и превозносили мудрость Вождя. Анна Александровна обвинила выступавших во лжи и лицемерии и закончила речь словами: «... и поэтому я ненавижу Советскую власть». Все были в шоке - ее выступление несмываемым пятном ложилось на весь коллектив завода, на его партийную верхушку! Лишь один из присутствующих не растерялся и сказал: «Она ведь ненормальная - находится на учете в психдиспансере!» Последнее было правдой. Все с облегчением вздохнули: сумасшедший может не оценить успехов нашего общества и не понять всенародной любви к своему вождю. Ее на следующий же день уволили с завода, но к уголовной ответственности не привлекли.

   Несдержанной была и моя мама - часто критиковала и ругала правительство и местное партийное руководство в присутствии лиц, не разделявших и не одобрявших ее суждений, и остановить ее в это время было трудно. Если отец был рядом, он тихо говорил ей: «Надичка! Пожалейте своих детей!» И она умолкала.