1418 дней войны - 16

ЕДЕМ В ТАШКЕНТ.                

Вечером  принесли  повестку,  отцу нужно  явиться на следующий день  на  призывной  пункт.   Мы  все   были  в   шоке,  все  было  готово  к  отъезду -  и  на  тебе!  Что   делать?  Как   теперь  ехать  без   отца?   Мама  стала   возмущаться:                

- Только  сегодня  днём   разрешили  ехать,   и  тут  же  присылают  повестку. Наверно   там,  в  военкомате  произошла  какая-то  путаница, - говорила  мама, - на  всякий  случай,   раз   документы  в  полном   порядке,   есть  отметка,  что  снят  с  учёта,  надо  немедленно  отправляться  на  станцию,    а  повестку  оставить  в  почтовом  ящике.
                

За  дезертирство  во   время   войны   в  лучшем   случае была  штрафная   рота,   или   расстрел.   Выхода  никакого не  было - только  уходить.  Мама   одела   отца  в  свое  темно-синее, бостоновое   пальто  с  котиковым  воротником,  которое   мы   успели   захватить с собой,  завязала  ему   платок,  забрали вещи и ночью пошли на разъезд,  который был в  двух километрах  от  опытной  станции.
      
На  перроне   разъезда   не  было  ни  души,   было  холодно. В  мамином   пальто   отец   был  похож   на   женщину.  Это   темно-синее    бостоновое   пальто   с   настоящим    котиковым    воротником   прошло  с  нами  всю  эвакуацию  и  вернулось после  войны в  Мстиславль,  и  мама  его  ещё  донашивала  уже   после  войны.  Мама  рассказывала,  что   купила    котиковый    воротник  ещё  во   время   революции,  когда   работала   в  Смоленске  на банкира белошвейкой- надомницей.  Когда  началась   революция,  банкир  был  очень  расстроен  и  однажды  сказал  маме: 

- Люба,  у  тебя, что-то  есть  в  банке, приди,  забери валютой  или  золотыми   монетами.  


- Мои   капиталы   не   пропадут, - ответила  мама.  


Так  как   было  у   нее  немного  наличных   денег,  она  пошла   и  купила  воротник   из  натурального   котика.  Так  и  остался у неё только  этот  воротник,  из   всего того,  что  заработала   она  до   революции. А все  её скудные капиталы – пропали.                
                Прошло  несколько  часов -  на пироне разъезда ник0го не было,  мы  замерзли, стояли и дрожали от холода, и надвигающегося страха.  Ночь,  что делать?  до  станции Ржакса  более  двадцати  километров.  Дороги  мы не  знали. Не идти же по  шпалам  пешком?  На наше  счастье   вдалеке  показались  приближающиеся  огоньки,   к   перрону   подъехала   дрезина  и  остановилась  около   нас.   Мужчина  с  дрезины  окликнул:                

- Куда  собрались   ехать?                

- В  Ржакса, - ответила  мама.                

Они  забрали   нас,  посадили   в   кабину. В  кабине  не  было  такого  холода,  и  мы  благополучно  доехали   до   станции   Ржакса.  
Отец в этом городе успел  познакомиться  евреем  сапожником.   Мы  отправились   к  нему   домой.  Была глубокая  ночь,   отец   постучал,   засветились   окна,   хозяин   через  закрытую    дверь   коридора,   спросил: 


- Кто    там?   


Отец  назвался и попросился  на  ночлег, для конспирации говорил он на идиш. Хозяин   впустил  нас   в  дом.  В  доме   было  натоплено.   Мы   были  замёрзшие,   в  тёплой  хате  было  блаженство.   Домочадцы   все  спали,   хозяин   указал  нам  место  в  углу   на  полу,   мы  потихонечку  скинули  верхнюю  одежду,  подстелили  её  и   вповалку   улеглись   спать.