Таврида (1838) - 6

Поутру мы увидали громаду зданий в восточном вкусе с легкими кровлями, решетками, башнями, террасами, разноцветными стеклами; все это, облитое ярким солнцем, казалось еще пестрее, еще блестящее. Направо от дворца виднелся памятник Дильара, над ним крест, осененный луной. Дильара значит утешение сердца. Она же названа поэтом Пушкиным Марией. Кто была Дильара -- никому не известно, одни говорили -- грузинка, другие -- полька. Ходила она всегда под покрывалом, какой была веры -- никто не знал[1].

Среди двора за решеткой росли шелковица и кусты, или, скорее, деревья розанов, осыпанных белыми, желтыми, красными розами, от бледно-розовых до темно-пунцовых. Недалеко от памятника Дильара неумолкаемо струился фонтан, наполняя широкий мраморный бассейн водой холодной, чистой, здоровой. У этого бассейна мы умывались каждое утро и каждый вечер. Осмотревши двор, мы вошли в мечеть, она довольно велика, освещена окнами в два света с разноцветными стеклами. Внутри резная кафедра для муллы, с небольшим углублением вместо алтаря, перед ним теплились желтые и зеленые восковые свечи; лестница ведет на хоры, стены покрывают надписи из корана. Около мечети ханское кладбище, там вокруг часовен, среди деревьев, цветов и грядок с огурцами, горохом и капуцинами разбросаны памятники ханов и знаменитых мусульман. На кладбище неугасимо горит подле Алкорана восковая свеча и дервиш читает молитвы.

Парадным входом с украшениями, надписями и с двуглавым орлом мы вошли в сени дворца. Из сеней широкая лестница ведет в верхние комнаты. Прямо фонтан Каплан Гирея[2], налево слышалось, как фонтан слез роняет каплями воду в белую мраморную чашу, из чаши потоком льется на пол, скрывается под него и выбегает струями из других водометов, освежает душные комнаты, кропит цветы и снова убегает под землю. Из сеней вход в комнату государственного совета, там хан за решеткой невидимо присутствовал при решении дел его сановниками. Однажды я срисовывала внутренность комнаты совета, как увидала за своим стулом высокого белокурого молодого человека, который, смотря на мой рисунок, указал мне его недостатки. Это был Айвазовский. Он приехал в Бахчисарай с двумя сестрами и с старушкой матерью, за которой ухаживал с трогательной нежностию. Они заняли комнаты во дворце, рядом с нами, познакомились с Вадимом, и, пока были в Бахчисарае, видались с нами каждый день. Я помню, как юный художник, утрами, выносил на террасу большое кресло, усаживал в него свою старушку мать, ставил у ее ног скамеечку и садился на нее, а сестры распоряжались на террасе чаем.

Ко дворцу присоединяется несколько двориков, цветников и сады, в которых зеленеют шелковицы, осыпанные белыми, розовыми и черными ягодами, деревья грецких орехов, яворы, вишни, персики, тополи, винные ягоды, пропасть роз, плетется виноград, слышится шум фонтанов и льется вода. Здесь вы на Востоке: самый воздух навевает негу и располагает к бездействию.