Спустя несколько дней по нашем устройстве на квартире, прибыло шесть человек нашей прислуги, считая в том числе и двух кучеров, управлявших повозками; но едва только мы успели разобраться, как служивший при Вадиме восемнадцатилетний мальчик ночью украл у нас все деньги и скрылся. В то время Одесса была полна беглыми; они легко находили себе пристанище, особенно у которых были деньги, и приезжая прислуга нередко, обокравши своих господ, убегала. Ни беглые, ни покража не отыскивались. Оставшись без гроша, мы продали повозки и лошадей. Старший из кучеров сейчас же откупился на волю. Какой-то негоциант внес за него небольшую плату, которую он должен был отжить. Младший заменил место сбежавшего.
Остальная прислуга была при нас все время, пока мы жили в Одессе; уезжая из Одессы, мы отправили всех обратно в деревню, кроме горничной девушки.
Тетушка моя Е. П. Смаллан, узнавши о покраже, прислала нам тысячу рублей серебром. Таким образом дела наши несколько поправились, и мы стали обживаться на новом месте.
Вадим представился князю М. С. Воронцову; князь принял его чрезвычайно приветливо, пригласил бывать у него, чем Вадим и воспользовался. Архив был открыт ему немедленно. Вскоре приехал в Одессу брат Егор Васильевич, у которого в шестидесяти верстах находилось именье, и стал бывать у нас почти каждый день.
Затем Вадим встретил несколько человек из своих товарищей по университету и сблизился с кругом одесских литераторов.
Из числа университетских товарищей ближе всех с ним был Александр Алексеевич Уманец, занимавший в Одессе, сколько помнится, должность директора карантина.
Свободное копирование
