Реклама (1834-1840) - 2

Николай Иванович Астраков, кандидат математического отделения, давал уроки математики Сатину и у него познакомился с Александром. Молодые люди того времени сближались скорее и теснее, чем нынешние. У них был общий интерес научный и один нравственный.

По отъезде из Москвы товарищей Николай дома ходил точно в воду опущенный, потом развлекся приготовлением к защите диссертации на магистра. Получив звание магистра, женился на мне. Далее заботы домашние, неприятности так поглотили нас, что мы едва вспоминали об удаленных и уже спустя довольно долге время узнали, что Александр переведен во Владимир, а о Нике и Сатине хотят просить. Однажды весной 1838 года муж сказал мне, что Александр сбирается жениться на воспитаннице княгини Хованской -- Наталье, о которой я не имела и понятия, а 18 апреля ночь кто-то постучался к нам в ворота, -- дождь лил страшный, в доме все уже спали. Брат моего мужа, спавши в мезонине, открыл окно и спросил: "Кто стучится?" Ему отвечали: "Поручик Богданов". Николай, услыхавши это, вскочил с постели, наскоро оделся, говор мне: "Это приехал Александр, оденься и приходи к нам в кабинет"[1]. Я слышала от Николая, что это личности чрезвычайно замечательная, и интересовалась его видеть Когда Николай представил нас друг другу, Александр, как-то так просто, дружески подал мне руку, что с первого взгляда привлек к себе. "Я очень рад, -- сказал он, пожавши мне руку, -- счастию Николая и приехал сюда просить вас помочь мне быть так же счастливым".. Он говорил живо, иногда с чувством, иногда с юмором, и все, что ни говорил, было чрезвычайно увлекательно. Между прочим, он сказал, что приехал с тем, чтобы во что ни стало увезти Наташу, так как он слышал, что летом ее хотят везти в деревню и там выдать замуж, следовательно, время дорого и откладывать нельзя.

-- Скажи, пожалуйста, -- спросил его Николай,-- как же это ты уехал из Владимира и прибыл сюда?

-- Курута {Губернатор владимирский. (Прим. Т. П. Пассек.)}, добрейший человек, и жена его знают о моем намерении жениться и готовы помогать мне. А так как я имею право быть возле столицы, только не въезжать в нее, то. и попросил себе отпуск на Воробьевы горы. Курута догадался, в чем дело, улыбнулся, дал отпуск и посоветовал осторожность. Я взял вид поручика Богданова и въехал с ним в заставу.

Я ушла спать уже поздно, а Николай с Александром проговорили в кабинете чуть не всю ночь. Рано утром они поехали к Н. И. Сазонову, а от него к Н. X. Кетчеру и вместе с Кетчером возвратились к нам.

-- Не смешно ли вам покажется, -- сказал Александр, обращаясь ко мне, -- что я, видя вас в первый раз, хочу просить вас пожертвовать для моего счастия, конечно, не жизнью, чего не позволил бы вам ваш муж, а вашим спокойствием. Возьметесь ли вы съездить с поручением к Наташе?

Николай объяснил мне, что я должна была ехать к княгине, с ливрейным лакеем (это для шика, -- говорил Кетчер), спросить прислугу, уже предупрежденную, о Наташе, и тогда меня проведут прямо к ней. Наташе я должна была сказать, что я близко знакомая ее брата, Алексея Александровича Яковлева, который, узнавши, что я еду в Петербург, поручил мне привезти ее к нему. В случае же, что княгиня не согласится отпустить Наташу со мной на слово, передать ей письмо от Алексея Александровича, которое мне и вручили. Они рассчитывали, что княгиня, прочитавши это письмо, смело и даже дерзко написанное, рассердится и выгонит Наташу вон, а этого только и желали.

Выслушавши инструкцию, я отправилась, а они остались ждать результата своей выдумки.