Младенчество - 3

   Впоследствии из рассказов близких мне людей я узнала много мелких событий из моей детской жизни,---они пополнили мою память, -- и еще больше узнала крупных случаев из жизни окружавших меня лиц.

   Мне помнится, или, скорей, я это слышала, как мать моя, увидавши меня в горьких слезах, взяла меня на руки и уговаривала не плакать, а я, указывая на ребенка, спокойно усевшегося в моем капотце на столе, ревела пуще прежнего. Думая меня тронуть и разжалобить, мне говорили, что это дитя мне родня, зовут его Сашей, что ему отдали мой капотец потому, что у него все отняли французы и ему нечего надеть, -- поэтому я должна с радостию отдать ему не только что капотец, но поделиться платьицами и рубашечками, а жадничать стыдно. Но сколько ни стыдили меня, сколько ни старались возбудить во мне добродетельные чувства и склонить к дружбе с Сашей -- я ничего не стыдилась, ничем не трогалась и продолжала реветь.

   Когда я несколько утихла, мать Саши приласкала меня и посадила подле него на стол, чтобы, мы поцеловались и познакомились. Надувши губы, я его поцеловала, затем оттолкнула так, что он чуть не слетел со стола; за этот подвиг другим толчком меня со стола согнали.

   Луиза Ивановна и Саша за несколько дней перед этим приехали в Новоселье с Иваном Алексеевичем Яковлевым, десятилетним сыном его, Егором Ивановичем, и прислугой[1]. Мать моя была у них накануне, а вечером, когда мы уже спали, привезла к нам в Корчеву Сашу с его матерью, чтобы устроить их гардероб, и они у нас ночевали.

   Мать Саши -- Генриетта-Вильгельмина-Луиза Гааг[2], была красивая брюнетка, добросердечная до бесконечности. Она родилась в Штутгарте от небогатых родителей. Жизнь ее в родительском доме была несчастлива, поэтому она часто проводила по нескольку дней в одном богатом семействе, где видала русского посланника Льва Алексеевича Яковлева и брата его Ивана Алексеевича. Оба они, слыша о печальной жизни хорошенькой пятнадцатилетней Генриетты, относились к ней с участием и шутя предлагали перейти к ним в посольство. Однажды, обиженная и огорченная, она ушла из родительского дома, явилась в русское посольство и просила скрыть ее. Ее там оставили и дали должность по утрам наливать кофе посланнику и его брату. Иван Алексеевич в скором времени уехал, кажется, в Италию. Возвратясь, он нашел Генриетту беременной. Лев Алексеевич состоял тогда посланником в Касселе, при короле Жероме. Это было в исходе 1811 года.