Минский лагерь советских военнопленных - 1

   В Минск прибыли утром. Нас вывели из вагонов и повели на большегрузные машины, приспособленные сидениями, и повезли в город. Где-то в центре города, прямо на нашем пути, мы увидели первые виселицы - с женщиной и двумя мужчинами, на груди которых прикреплена надпись: "Мы были партизаны!" Не страхом, а презрением и гневом наполнились наши сердца, когда мы впервые увидели виселицы и повешенных патриотов, а еще больше мы были возмущены, когда увидели низвергнутые взрывом памятники, дорогие каждому советскому человеку! Как только наши машины вышли за черту города, вскоре открылась большая территория, огражденная стройной многорядной, густой и высокой колючей проволокой протяженностью около километра вдоль дороги. Войдя в лагерь на расстоянии около 200 м., машины остановились возле высокого трехэтажного кирпичного здания, как говорили, "Клуба". Надо сказать, что в этом лагере не было обычных лагерных бараков, здесь все здания одно- и двухэтажные, к числу которых относился, и так называемый Белый дом. Как только мы прибыли к "клубу", подошло несколько немецких военнослужащих и "коренные" военнопленные, привлекаемые к обслуживанию вновь прибывающих.

   Нужно сказать, что Минский лагерь - тоже "дулаг" - промежуточный лагерь. Сначала распределили здоровых пленных (не раненых). Затем заместитель старшего врача, из пленных, распределял раненых и врачей. Он сказал, что врачи займут выделенное помещение, на первом этаже "клуба", с фасада, а женщины на том же этаже с противоположной стороны. Раненые должны разместиться в зале 2 этажа. Тут черт дернул меня спросить: "А где должны размещаться раненые врачи?" Мне показалось, что мой вопрос не понравился зам. старшего врача, он посмотрел на меня многозначительно и сказал: "Ладно, помещу вас в "Белый дом", где имеется особая комната для раненых врачей". Вдруг я обратил внимание на одного черноглазого военнопленного низкого роста. Он стоял напротив меня и незаметно от зам. старшего врача делал нам знаки - отрицательно покачивал головой, мол, не ходите в Белый дом! А перед этим Александр Яковлевич попросил не разлучать его с женой, на что врач обещал потом "перевести". Но мы были в недоумении: как быть, кому из этих двух военнопленных верить? Наши сомнения быстро развеялись криком лагерного полицая из пленных. "Чего уставились, как бараны на аптеку? Говорят вам, идите, - закричал он и, размахнувшись, ударил моего друга полицейской дубинкой! Глотая горькую обиду, опираясь на палку и превозмогая сильную боль в раненой, сильно отекшей уже ноге, стараюсь не отстать от полицейского. Мой друг Александр Яковлевич, Саша, поддерживает меня, хотя и он ведь раненый (вместе с женой они получили по пуле в мягкие ткани, на которых сидят). Я возмутился и подумал: почему эта сволочь не заменит красноармейскую форму на немецкую?!