Будни санитарного отдела - 9

Наверное, это не первый случай, когда в жизни берет верх не правда, а ловкость! Приведу еще пример. В тяжелые дни войны, особенно на нашем главном направлении - центральном отрезке Западного фронта - покинул нас, оставив ответственную должность консультанта 19-й армии и устроился внештатным помощником маляролога фронта профессор Георгий Павлович Руднев - мой друг, с которым мы принимали первое боевое крещение по прибытии на фронт. Он лучше знал, что, оставляя свой высокий и почетный пост консультанта-эпидемиолога армии, он будет дальше, восточнее второго эшелона штаба армии на 150-200 км., подальше от опасно­сти, а впереди - зеленая улица большой и блистательной карьеры. Катастрофическое окружение наших войск под Вязьмой его не коснулось, он остался по ту сторону огромного кольца. Впоследствии же он получил кафедру и квартиру в Москве, был назначен редактором одного раздела многотомного труда "Советская медицина в Великую Отечественную войну", на что ему было отпущено 7 млн. рублей (в старом исчислении) вошел в число заслуженных ученых страны, как сказано, в БМЭ (М.,1962), с.1231,: "Руднев Георгий Павлович (род. в 1899 г.), - крупный советский инфекционист, действительный член АМН СССР... с 1937 по 1941 гг. - зав. кафедрой инфекционных болезней Ростовского мединститута... В годы Великой Отечественной войны Р. находился на фронте в качестве консультанта-инфекциониста, выполняя задания Главного военно-санитарного управления Советской Армии. С 1944 г. - зав. кафедрой инфекционных болезней Центрального ин-та усовершенствования врачей... В I948-I955 гг. Р. состоял членом Бюро отделения клинической медицины АНИ СССР, а с 1953 по 1957 г. являлся академиком-секретарем этого отде­ления; с I960-I962 гг. - член Президиума АМН СССР. Р. является зам. ре­дактора отдела эпидемиологии и инфекционных болезней во 2-м издании БМЭ" (т.е. того самого издания, в котором опубликована статья о нем).

   Что касается его работы консультанта-инфекциониста и выполнения задания Главного санитарного управления Советской Армии, то следует скакать, что тот короткий период пребывания его в санотделе 19-й армии, он ни разу не бывал в районе первого эшелона 19-й армии. Не случайно, конечно, что не сказано в какой армии он был консультантом, откуда перешел на долж­ность внештатного маляролога (об этом тоже ничего не пишется в этой биографии, представленной в БМЭ). Какая же малярия на Западном фронте, да еще в осенне-зимнее время?!

   Как я отметил, начсанарм Рофе был добрым, хорошим человеком, забот­ливо относился ко мне, даже хотел вывести из окружения. Г.П.Руднев также был человеком добрым и мягким, также относился ко мне хорошо. Но, если подойти к этому с принципиальных позиций, то невозможно оправдать их бегство от трудностей, выпавших на нашу долю. И вот, Руднев, который уберег себя от опасностей войны, был поднят на щит славы, а заменивший его полковник медслужбы Пегов, отдавший себя своему долгу, - делу Победы над врагом, попал в плен, в Белый дом, "дом смерти", и если, в лучшем случае, ему удалось каким-то чудом вырваться оттуда, то затем он непременно попал в ПФЛ (проверочно-фильтрационный лагерь), стал "контингентом" (как звали тогда проверяемых в ПФЛ), претерпел много унижений и оскорблений, пока прошел эту "проверку", чтобы потом в течение многих лет заполнять 26-й пункт анкеты по кадрам: "Был ли в плену?".