Размещение наших подразделений продолжалось всю ночь и следующее утро. В полдень подошел начсанарм Рофе и обратился ко мне: "Ну, что тов. Акопов, сильно устал?"
- Устал, товарищ начсанарм, - ответил я ему, - но машины еще продолжают идти.
- Ничего, мы постоим, а Вы идите в санотдел, отдохните.
После этого я оставил свой пост и пошел спать, поскольку сон одолевал меня.
Санотдел был размещен в полукилометре от дороги, в лесу, несколько на возвышенности. Когда я подошел, товарищи предложили мне поесть, но мне есть не хотелось, и я поднялся в первый крытый грузовик и тотчас впал в глубокий сон. Сколько я спал, не могу сказать, но сквозь сон услышал голос начсанарма Рофе и комиссара Сперанского:
- Не хотите поехать с нами? - спросил начсанарм Рофе.
- Если приказываете, то, конечно, поеду, - ответил я сквозь сон.
- Нет, это не приказ, но если хотите, поедем с нами - продолжал он.
- Если разрешите, я отдохну, посплю немного - ответил я.
- Хорошо, спите, - ответил начсанарм, и вместе со Сперанским они удалились.
Я не знал, что они уходят от нас навсегда...
Спустя много лет, в 1949 году, от начальника военной кафедры Самаркандского мединститута тов. Маневича я узнал, что Рофе жив. Следовательно, ему, возможно и Сперанскому, удалось "проскочить" в те считанные часы до того, как немцы окончательно плотно замкнут кольцо. И они знали, что это случится. Мы находились лишь в нескольких километрах от Вязьмы.
В своих мемуарах о войне, в разделе "Где правда жизни?" я подробно рассказал о том, как ушли от нас Рофе и Сперанский. Я счастлив, что не пошел с ними, остался с чистой совестью, и никто не упрекнет меня в том, что оставил раненых и больных товарищей на произвол судьбы и удрал, спасая собственную шкуру, хотя, если бы я ушел с ними, то избежал бы многих моральных и физических страданий, которые мне предстояли, успешно продвигался бы по службе, был отмечен наградами и, конечно, в соответствии с занимаемой высокой должностью, получил бы звание полковника медицинской службы. Но если бы я ушел с Рофе и Сперанским, то всю жизнь проклинал бы себя за нечестность и измену товарищам. Нет, что ни говорите, я действительно счастлив, что не пошел дорогой бесчестия, хотя это обошлось мне очень дорого!
Итак, где правда в жизни? Этот вопрос не раз мучил меня на моем жизненном пути. Я не оставил свой пост, товарищей, раненых и вверенные нам санитарные подразделения и не спас свою шкуру. Если бы я пошел на путь, который открывал мне своей добротой начсанарм Рофе, я избежал бы все беды, не попал бы в плен, но зато был бы преследуем своей совестью всю свою жизнь! Я не знаю, спросили ли кто-либо у Рофе и Сперанского, как они оказались восточное Вязьмы, когда армия и ее штаб, в том числе и санотдел, находились в окружении, боролись, чтобы прорвать вражье кольцо и присоединиться к своим войскам? Боюсь, что нет!
Свободное копирование
