Дневник полковника Рашевского - 290

17 ноября

Штурмы на Высокую продолжаются и до сих пор, потери с обеих сторон очень большие, а положение все без перемен, т. е. японцы держатся в средине нижнего окопа и выбить их оттуда не удается, так же как им, и свою очередь, не удастся продвинуться дальше и завладеть нашими верхними окопами. Сегодня одну из атак на Высокую они вели даже с музыкой.

Намерение японцев -- непременно добиться взятия Высокой -- решительно непонятно:[1] потери они несут огромные, тратят силы и снаряды на овладение передовой позицией, позволяя о то же время оправиться укреплениям атакуемого фронта. С взятием Высокой они приобретут, правда, чудный наблюдательный пункт, откуда они могут видеть, как на ладони, весь Новый город и Западный бассейн, могут они и расстрелять оттуда на выбор любое здание Нового города и эскадру, но в смысле взятия самой крепости почти не подвигаются, так как за Высокой их ожидает нетронутый наш Западный фронт. Ввиду всех этих соображений страшно обидно, что наше начальство из сил выбивается, чтобы не дать этой Высокой, -- с нашего боевого фронта, Восточного, оттянуты туда резервы, до 1000 человек, взято до 2000 снарядов противоштурмовых. скорострельных пушек, взяты все мешки, саперы к проч., словом, самый опасный и боевой

Фронт потерял значительную долю своей устойчивости исключительно в угоду самолюбию начальствующих лиц, защищающих Высокую.[2]

Все эти безумные штурмы Высокой утешительны для нас только в том отношении, что еще раз подтверждают нам полную неспособность японских военачальников. И действительно, имея в своем распоряжении такой удивительно богатый военный материал, они безрассудно ведут его на убой, без всякой хитрости, без демонстраций, так применяемых для осаждающего, имеющего столь значительные силы. Овладев чем-нибудь со страшными жертвами, они тотчас же останавливаются, давая возможность оправиться уже совершенно обессилевшему противнику тогда, когда еще одно ничтожное усилие -- и плоды успеха были бы вдесятеро крупнее,

Хотя бы в данном случае, например, -- стоило бы только японцам, оттянувши наши резервы к Высокой, собраться незаметно за Дагушанем, кинуться внезапно на наш крайний, правый фланг, и я думаю, никто из нас, защитников, не поручится, что Крестовые, а за ними и Драконов хребет, т. е. и вся крепость, не попали бы во власть атакующего.

В данный момент в особенности всякий неожиданный выпад врага, да еще в значительных силах, мог бы быть для нас пагубен: все эти тревожные дни, дни постоянных штурмов и нервного напряжения, измучили людей донельзя; отсутствие при этом сколько-нибудь определенной надежды на избавление сделало большинство из нас почти равнодушными к общей участи, что является самым опасным для обороны крепости; в довершение всего, людей, годных нести службу на валах укреплений, стало немного, поредели ряды шутников, и теперь часто на 10 шагов линии обороны приводится только один стрелок; и таким положением японцы не пользуются, а вместо того чтобы со значительными силами кинуться на один избранный пункт, разбрасываются по всему фронту, раздробляют свои силы и в результате после страшных потерь почти ничего не могут взять, кроме каких-нибудь малозначащих апрошей и окопов.

[...] У каждого офицера в кармане большая записная книжка с очень толковым, чрезвычайно аккуратно выполненным планом наших укреплений и расположения войск, с подробным описанием всего нарисованного. К сожалению только, у нас нет хороших переводчиков, и нам не удастся узнать, какие сведения заключаются в этих записях.

С нашей стороны явление обратное: коменданты, а за ними и другие офицеры фортов относятся к своему делу с удивительным равнодушием и пассивностью, устройствами и деталями своего форта никто не интересуется, через что является для них масса неожиданностей. Никаких мер, препятствующих венчанию гласисов, переходу через ров и прочим ближайшим мероприятиям противников, направленным к овладению фортами, никто не принимает; делать вылазки или мешать противнику усиленной стрельбой никто не думает; словом, все ведут дело так, как будто оно его собственно вовсе не касается, и ждут своей участи с какой-то немой покорностью, стремясь по возможности к тому, чтобы как-нибудь уйти с опасного пункта.

Так, например, на брустверах фортов ІІ и III и сейчас слышна работа неприятеля, видимо, направленная к тому, чтобы произвести обвал бруствера, а между тем комендант даже мысли не допускает о возможности сделать попытку прогнать ночью противника и помешать его работам.

Особенно резко сказывается подобное равнодушие стрелковых офицеров в деле ведения крепостных работ. Для того чтобы получить рабочих для самых неотложных нужд, инженерному офицеру приходится ходить и кланяться у ротных командиров и комендантов фортов о назначении 5--10 человек на какую-нибудь самую неотложную работу, необходимую для продления сопротивления форта или укреплении. Я сам однажды вместе с начальником инженером крепости[3] буквально выпрашивал 19 человек у коменданта форта II для экстренной работы по обороне капонира и получил отказ, несмотря на то, что в распоряжении этого коменданта состояло 470 человек гарнизона. И подобные явления не единичные, а бывают почти сплошь и рядом.

Сегодня видели, как наскочила на мину и погибла канонерка "Сан-ен", взятая японцами у китайцев в 1894 г. [...]. Получены сенсационные новости от китайцев, что Саме-сан уже взят русскими, которые и сейчас сражаются на Кинчжоу саблями, штыками и кулаками; что дерутся на Кинчжоу с желтыми погонами, но с нерусскими лицами и ездят на лошадях. Кроме этого, сообщается, что хотя японцы потеряли за последние дни до 20000 человек, но их много и они будут штурмовать Артур еще сегодня и завтра. Между прочим поговаривают, что среди японцев под Артуром теперь находится наследный принц. Известиям о Кинчжоу, хотя мало вероятным, хочется верить, уже один этот слух ободрил как-то всех нас, -- больно надоело нам это бесконечное сидение.