Проводник-араб оказался гораздо любезнее араба-привратника. "Каждому казаку он передал по маленькому пучку дивных роз, а мне их дал целый букет и, кроме того, поднес нам корзину свежих фиников, только что сорванных с дерева. И мы вернулись на пароход, бодро распевая песни и имея у каждого за ухом в густых казачьих кудрях по нежной розе. И я скажу, что контраст бледно-розовых лепестков царственного цветка и темных волос бородача Духопельникова был не лишен известной оригинальной прелести...
Памятник Магомета-Али помещается на большой площади. Арабский повелитель изображен верхом на арабском коне, идущем в крутом сборе, в чалме и широких шароварах. Конь стоит. на высоком пьедестале, окруженном решеткой. Вокруг разбит цветник.
Говоря об арабской полиции, я забыл рассказать о курьезном эпизоде, бывшем с нашими казаками. Я увольнял их командами по звеньям в баню. При возвращении из бани двое из сводного звена прельстились перспективой доехать до пристани на осликах, стоявших на площади. Услужливый араб за сорок копеек (два пиастра, на деле -- пиастр величиной похож на двугривенный и люди конвоя называли его постоянно двугривенным) дал им двух осликов и кавалеры при дружном хохоте товарищей. покатили. Подъехав к решетке таможни, они заплатили арабу два пиастра и погнали на пристань. Как вдруг к ним привязался другой араб, владелец второго осла, и потребовал за него деньги,
-- "Отстань", говорил ему рассудительный толстяк, старший звена, "мы тому отдали за обоих ослов, чего иудишься?"
Но араб не отставал. Он дергал казаков за рукава курток и угрожающе показывал на полисмена.
"А, ты хочешь к городовому, изволь -- наше дело правое".
И мой толстый унтер-офицер в перевалку направился к полисмену -- арабу.
-- "Вот видите, господин городовой, резонно заговорил он, мы рядились вон с тем извозчиком, чтобы он дал нам двух ослов прокатиться, и отдали ему за это сорок копеек. Тут же является вот эта эфиопская морда и требует еще сорок копеек. Мы с ним не рядились и его незнаем. За что же нам, еще платить?"
Полисмен внимательно посмотрел на тяжущихся. С одной стороны перед ним было солидное полное, открытое лицо русского фейерверкера, с другой -- кривляющаяся черная морда кричащего на гортанном языке араба. Правда, очевидно, была на стороне "москова" и араб получил по шее и исчез со своими претензиями...
Свободное копирование
