Третий сельхоз - 3

Наконец-то письмо от мамы! Треугольничек, вложенный в письмо тети Любы. Жива и здорова, но подробностей никаких. Ей дали четвертую категорию. Много читает. Местность приятная. Цветут жарки - и все. Больше вопросов обо мне: все волнуется, не умираю ли я с голоду, не надорвалась ли на работе, не ругаюсь ли матом. Я сейчас же написала два письма, ей и тете Любе, отправила в Москву в одном конверте. Успокоила насчет всего этого, но поверит ли? Жаль, что не пишет ничего о своих настроениях, боится, что не дойдет, цензор сильно придирается к письмам. В лагере принято вкладывать в них листики и лепестки цветов - я послала маме нежно-розовые лепестки космеи, выросшей на моей клумбе.

Настал ноябрь. К празднику задумана грандиозная программа: парадная стенгазета. Официальный доклад начальника сельхоза. Премирование передовиков. Агитревю "Мы за мир". Одноактная пьеса. Концерт. Кино. Две недели в КВЧ репетиции, спевки, у меня кипит работа; прибив гвоздем к полу огромный лист картона и привязав к нему на веревочке карандаш, я обвела круг - земной шар; вырезала его, на нем углем параллели и меридианы, синькой океаны, мелом Евразия, суриком СССР. К Северному полюсу прикреплен голубь из ватмана с еловой (вместо пальмовой) веткой в клюве. По бокам, в стороны, два красных полотнища с белой надписью "МЫ ЗА МИР!". Все это сооружение подняли на два метра над сценой, прикрепили на шнурах к потолку. Под ним стоят в ряд пять самых хорошеньких девчат в условных костюмах пяти частей света: Европа в венке с лентами; Ази в подобии сари из простыни, на руках жестяные браслеты (ободки от консервных банок), на лбу алая точка; Африка обернута куском пестрой ткани, на голове вывернутая шапка из черного меха; Южная Америка в сомбреро из картона и чьей-то шали с бахромой; Австралия - повязка "из коры" на лбу, перо в распущенных волосах и бумеранг в руке. Федор-цыган играет на баяне, девушки по очереди поют пять куплетов гимна "Мы за мир и песню эту пронесем, друзья, по свету...". Затем стоящий позади хор грянул "Гимн демократической молодежи", затем торжественно затянул "О Сталине мудром, родном и любимом" и "Москва-Пекин" ("Сталин и Мао слушают нас"). После этого запели нечто полегче, заранее отобранное самим Кривошеевым в соответствии с его вкусом: 

Ой, сусидко, сусидко, позычь мине решитко, решитко, -

Я муки пидрясу, пидрясу, завтра в ранци принясу, принясу.

Свою жинку молоду, молоду, нэ пущу я по воду, по воду -

Может жинка втопытися, мусив бы я женытися!

После антракта любители сыграли смешную пьеску "Личная секретарша" из "Молодежной эстрады" в моей постановке. Завершил вечер заграничный фильм "Мексиканская девушка". В клубе был аншлаг: начальство в первом ряду, вольные из поселка во втором и третьем, за ними трудящиеся массы. По стенкам стояли, кто не успел захватить места на лавках. Кривошеев был очень доволен всем, особенно своими любимыми песнями. Меня премировали каким-то значком и выставили на Красную доску (лучше бы дали кусок мяса).