Мария Николаевна Ермолова - 8

Из многих виденных мною пьес остались в памяти некоторые интонации, которые до сих пор звучат в ушах, непревзойденные никем. Например, крик Юдифи в "Уриель Акосте", когда раввин читает проклятие Уриелю и грозит ему всеобщим отчуждением: "Ты лжешь, раввин!" -- или в той же "Марии Стюарт" ее фразу в сцене встречи с Елизаветой: "Терпение, лети на небеса!"

Но рассказать о них нельзя, как нельзя передать словами блеска молнии или раската грома.

А стоит вспомнить, отойдя от трагедии, Островского или современные пьесы. "Таланты и поклонники" -- молодая русская актриса, "На пороге к делу" -- деревенская учительница. Какая это вдруг становилась настоящая русская девушка, мягкая, трогательная, задушевная, вместо рыкающей львицы. Даже пустые и плохие пьесы В. Александрова в ее исполнении преображались -- она везде умела найти правду жизни и отыскать "человеческое". Ходульные фразы делались в ее устах искренними, сентиментальность претворялась в чувство, риторика -- во вдохновение.

Я не могу и не берусь рассказывать, какая артистка была Мария Николаевна. Это невозможно, и в этом случае мне остается поступить так, как тот француз, о котором говорит Льюис в начале своей "Истории философии": он заявил, что он не может доказать, что земля вертится, но дает в этом честное слово. Француз был прав, так же, как права буду я, когда скажу, что Ермолова была величайшей русской трагической актрисой. И -- но это уж, конечно, мое личное мнение -- превосходила силой и Дузе, и, разумеется, Сару Бернар.