Сегодня с утра день слез. Привели из тюрьмы двух полек-сестер. Одна вынула письмо, спрятанное на груди, от жениха. Написано за два часа до расстрела. Всего несколько слов. — «Я ухожу из этого проклятого мира. Будь спокойна, моя дорогая, я уйду достойно»; и дальше: «не жалей меня, я сделал все, что должен был сделать».
Этому юноше, проклявшему жизнь с такой горечью, было всего двадцать один год.
Рядом другая сестра в ярко-узорчатом платке на голове. «Тут только половина», объяснила она, «второй кусок был на сестре, когда ее расстреляли».
«Когда-нибудь найду на чьей-нибудь голове этот кусок, узнаю узор» (Обычно, когда расстрел происходит, одежда отдается тем, кто расстреливал..) — Дальше ей говорить нечего. Глаза загорались местью.
Все это молодые жизни, искалеченные, пораненные событиями. Началось чтение многих предсмертных писем. Написанные наскоро, перед лицом самой смерти, они почти всегда лаконичны, искренни, правдивы. При чтении у многих показались слезы на глазах.
Адочка вскочила, с влажными, как и всегда, глазами, вспомнила прощание с любимым братом. Им дали два часа, и никто не мешал, даже часовые отошли. До последней минуты они были вместе, одни, — пока его не позвали.
Свободное копирование
