3 августа
В Италии и Нормандии союзники пленили 53 тысячи гитлеровцев.
Американская авиация в Китае наращивает бомбовые удары по японским войскам и базам.
Ушел в отставку финский президент Рюти. Президентом стал маршал Маннергейм.
Китайский фронт трещит. На отдельных участках вообще нет фронта — японцы беспрепятственно оккупируют Хэнань.
Чан Кай-ши и союзное командование предпринимают отчаянные усилия для срыва японского наступления.
На западе Цзянси войска центрального правительства атаками на Пинсян пытаются сковать часть японских сил.
Вокруг города Хэнъяна ожесточенные бои. Город осажден японцами. Сюда спешно перебрасываются гоминьдановские подкрепления.
Известия о поражениях войск Чан Кай-ши в Хэнани и Хунани руководство КПК встречает ликованием. Для Мао Цзэ-дуна это дар божий. Не по дням, а по часам возрастают его шансы в торге с американцами. Слабеет будущий противник по гражданской войне.
Арифметика простая: Чан Кай-ши бьют — выигрывает Особый район...
Американцы привезли в Яньань образцы оружия для совместного выбора наиболее приемлемых.
* * *
Кровавыми расправами в Футяни Мао Цзэ-дун и Ли Шао-цзю поставили под угрозу свои судьбы. В дальнейшем основная вина легла на Ли Ли-саня, и будущий председатель ЦК КПК вышел практически сухим из воды. Ли Ли-сань своим левачеством был тогда опасностью номер один для КПК. С лилисаневщиной повел борьбу Коминтерн. Обстановка в КПК сложилась очень серьезная. Это и выручило Мао Цзэ-дуна. Его причислили к «оппортунистам» и на том дело ограничилось. Впоследствии он даже сумел на этом нажить капитал, как борец с леваческими извращениями группы Ли Ли-саня и других.
Никто в Особом районе не ответит прямо на вопрос: что же тогда случилось в Футяни?
Это страшная тема. О ней избегают говорить. Все делают вид, что ничего не слышали и не знают.
Если и вспоминают о Футяни, то в духе строго обязательных формулировок, спускаемых из ЦК, из которых ни черта не поймешь, кроме того, что Мао «спас партию»...
Докопаться до истины здесь просто рискованно. Это может послужить поводом для моей компрометации...
Мао мне внушает постулаты «марксизма реальности». А Кан зорко следит за мной. Лю Шао-ци сварливо раздражителен. Чжоу вечно в бегах и умеет держать язык за зубами. Остальные не в счет. Слишком запуганы, чтобы с ними вести нормальный человеческий разговор.
Лю Шао-ци и Мао считают, что Коминтерн — «иностранный орган, который навязывал свою волю, враждебен китайским особенностям революции и не раз вредил ей».
Так называемый «марксизм реальной жизни» оформляется в самостоятельную философию, в основе которой — презрение к «западным классикам марксизма» и к Советскому Союзу, как главному носителю этой идеологии. В неприязни к Москве глубокие идеологические мотивы. Развиваясь, они принимают конкретность в государственной практике и политике Особого района.
Лю Шао-ци не относится к разряду личных друзей Мао Цзэ-дуна. Чжоу Энь-лая, пожалуй, можно бы так назвать.
А Мао меняется... То ли берут свое годы, то ли усталость, то ли одиночество, которое становится его потребностью. Но досуг его — преимущественно в одиночестве.
Свободное копирование
