25 января
В передвижениях по Особому району выручают надежные горные лошадки — низенькие, крепкие, выносливые. И до чего ж неприхотливые!
Снова меня приглашал председатель ЦК КПК. Снова свечи, вестовые, перекличка часовых, поучающая речь Мао...
Тут все делается, чтобы обработать меня, убедить в правоте нынешней яньаньской политики. И тем самым успокоить Москву.
Мао бесшумно расхаживал по комнате и говорил, говорил... Иногда подсаживался ко мне, пил обжигающе горячий чай, шутил.
За шутками, порывами какой-то искренности стоит ум, который судит категорично, не оставляя места сомнениям.
Мао убеждал меня в том, что Чан Кай-ши обязан предоставить коммунистам места в правительстве, что Особому району необходимо много оружия для борьбы с японцами. И ни словом не обмолвился о том, что боевые действия против японцев свертываются. Это факт бесспорный. Мао только на словах признает единый антияпонский фронт. Все помыслы его — там, в Чунцине. Там люди, которых необходимо убрать с дороги, смять, лишить власти — это главное. Вопреки реальной обстановке, фактам.
Откровения председателя ЦК КПК и Кан Шэна не случайны. С одной стороны, СССР практически в одиночку разгромил фашистскую Германию и война близка к победе, с другой — в Москве стало известно об антисоветизме в Особом районе и репрессиях против интернационалистов.
Телеграмма потрясла Мао. Он считал, что, опираясь на СССР, может поносить, вредить... интересам СССР. Его поведение и поведение Кан Шэна — это продолжение того канкана, который они растерянно отплясывают перед нами после неожиданной телеграммы товарища Димитрова.
Свободное копирование
