Я был тоже на седьмом небе. Желая поскорее прославиться, сделавшись сотрудником сборника, я отправился к Сухомлинову с только что написанной повестью "Записки Алексеевского". В этой повести я умудрился подражать одновременно Шекспиру, Данту и Лермонтову. Сухомлинов повести не принял, заявивши, что беллетристика не будет печататься в сборнике, предназначавшемся исключительно для научных исследований.
Делать было нечего. Я вознамерился написать что-нибудь в научном роде. Как раз в это время я увлекался Гизо и усердно читал его лекции по истории Франции; и вот я начал ежедневно странствовать в публичную библиотеку и переводить там из книги Гизо о римских муниципиях. Но из этого моего труда ровно ничего не вышло.
После 20 апреля начальство, в лице нового попечителя округа кн. Щербатова, разрешило студентам иметь два раза в месяц факультетские сходки, причем так было любезно, что определило для этих сходок залы разных гимназий. Так, для сходок филологов была предназначена зала пятой гимназии у Аларчина моста.
Филологические сходки у Аларчина моста оставили во мне самые светлые и теплые воспоминания. Это был радостный расцвет тройственной весны: весны, стоявшей в то время в природе, весны нашей молодой жизни и той общественной весны, которая ставится обыкновенно в кавычках в смысле новых веяний и ожиданий.
Хотя сходки имели специальное назначение читать статьи, предназначавшиеся для сборников, и решать, годятся ли они для напечатания, но я что-то не помню ни одного такого чтения, но зато помню бесконечные разговоры, молодые мечты и споры, помню чтение то новых выпусков "Колокола" Герцена, то тех или других запрещенных стихотворений и статей, распространявшихся в то время обильно в рукописных списках. Так, на одной из этих сходок я впервые познакомился с поэмой Некрасова "Белинский". Наш однокурсник, Всеволод Крестовский, в свою очередь, читал свои ультра-радикальные стихотворения.
Да! Вс. Крестовский, прославившийся впоследствии патриотическим шовинизмом, доведшим его до уланской каски, был в те поры ярым радикалом и атеистом. Я никогда не забуду, как мы готовились к какому-то экзамену, и при этом он энергично доказывал мне, что Бога не существует, а я, в свою очередь, не менее энергично оппонировал ему.
Впрочем, нужно заметить, что и тогда уже Крестовский, при всем своем радикализме, не пользовался уважением среди своих товарищей, и все смотрели на него с тою улыбкою, с какою смотрят на юродивых или на людей без так называемого царька в голове. Он отталкивал от себя своею заносчивостью, задиранием головы кверху на том основании, что он уже печатался и на его стихотворения успели обратить внимание. Вместе с тем, он поражал крайней поверхностностью и легкомыслием, с какими судил обо всем. Напускной либерализм его ограничивался банальными фразами, под которыми блистало полное отсутствие каких-либо убеждений. Коробило мало-мальски солидных людей и то, что уже тогда он хвалился скабрезными стихотворениями, в которых воспевал "погибшие, но милые создания".
Свободное копирование
