Описание жизни одной благородной женщины - 18

 Благополучие мое приходило к концу; благодетели мои начали собираться в Москву", но не так скоро еще, но у меня упало сердце, и купы веселость моя пропала? Тоска и замирание сердца мучили меня, и я вспомнить не могла, как я останусь и что со мной будет? С приближением времени разлуки начала я опять увядать, потеряля сон и аппетит, пропал румянец, так что все обо мне страдали и уверяли меня, что все их оставшиеся родные меня не оставят, в чем и я была уверена. Но заменят ж они мне их? Оставалось уже самое короткое время, в которое я еще с ними могла быть. Муж мой и квартеру нанял, но я не хотела въехать в нее, пока не уедут мои благодетели. Накануне их отъезду я и спать не пошла, и благодетель мой дал мне последнее наставление, как мне жить. Знакомство мое ограничили теми, с которыми уж я была знакома; мужу моему сказал, чтоб не заводить нового знакомства, особливо неизвестного, а мне сказал: "Ты, мой друг, столько благоразумна, что, не спросясь и не посоветовавши с твоей матерью, ничего не будешь делать. Она - добрая, умная и тебя любит, - выслал всех вон, оставил меня одну: - Я с горестью расстаюсь, дочь моя, с тобой; успокойся и послушай меня. Ты теперь только начинаешь жить с мужем, и я вижу, что неизвестен тебе его и ндрав, и склонности, - то я тебе скажу. Он любит большие и шумные общества, карты - его страсть, и другой порок - не лучше карт, - то без нас его некому удерживать: он тотчас найдет компанию, которая по его склонностям, и ты его отвести от сего не можешь, но, как наивозможно, удаляйся от сих обществ! Часто будут собрания и у вас - я это предвижу, но ты удаляйся в свой уголок и занимайся работой или чтением. Говори ему дружески и с кротостью, чтоб он оставлял пороки. Но, ежели ты приметишь, что ему неприятно - оставь и проси Бога, чтоб Он его спас. Нельзя тебе и этого не сказать, что еще может быть, хотя я и огорчу твое кроткое и невинное сердце: он, может быть, будет иметь любовниц, и тебе будут сказывать его же сообщники нарочно, чтоб расстроить тебя с ним, - не верь, а ежели и уверишься, то им не показывай и мужу никак не говори об этом пороке, хотя тебе и горько будет.

Оставляй его в тех мыслях, что будто ты и не подозреваешь его. Он сам не будет сметь обнаружить и будет таиться от тебя и почитать тебя будет. Это только и может одно избавить вас обоих от явных ссор, но как скоро ты дашь ему чувствовать, что ты знаешь, то сама поможешь ему снять маску, и он будет развязан и дома иметь не постыдиться эту для тебя неприятность; но тебя прошу, моя неоцененная дочь, будь добродетельна и веди себя так, чтоб он тебя ничем укорить не мог и чтоб ты могла составить его славу и честь. Он тебе не сделает своим поведением стыд и не отнимет твоей чести, а возвысит твою добродетель и сделает тебя у всех почтенной и любезной. Но ежели ты споткнешься и войдешь в порок, то обесчестишь его и себя и у всех будешь в презрении. Не жалуйся на него никому: помочь тебе никто не может. Защищай его всегда, ежели при тебе кто об нем брег дурно говорить; после сего никто не брег сметь ничего тебе говорить. Скуку твою провождай не рассеянием, но трудами и чтением полезных книг. Опасайся читать романы: они тебе не принесут пользы, а вред сделать могут. Книги ты можешь получать у моего брата, который знает, какие тебе давать. Свекровь почитай и люби и советуйся с ней, а чего нельзя с ней говорить и захочешь ее пощадить в рассуждении сына ее, то матчи, ежели можно. Да хотя та и не будешь ей сказывать, она сама будет видеть. Родных моих не оставляй, езди к ним, - они все тебя очень любят; у брата моего бывай чаще, который тебя не меньше меня любит и который не отречется и совет тебе подать. Деньги, которые за тобой есть, старайся купить дом; по крайней мере, брег свой уголок. Я боюсь, чтоб не поставлены были деньги на карту. Теперь же он любим Потемкиным и брег часто с ним и у него, и я уверен, что и тебя брег возить, особливо в Сарское Село, в Петергоф и в увеселительные Потемкина загородные домы; сам заниматься брег, что ему приятно, а тебя брег оставлять самой себе, и ты брешь беспрестанно с мужчинами молодыми придворными, которые тебе брут льстить и услуживать. Сам Потемкин не оставит, чтоб тебя не ласкать, то смотри, мой друг, ты брешь на самом величайшем опыте, какой может в жизни твоей случиться. Скользок путь очень для твоей добродетели, а в путеводители тут я никого тебе не могу представить, кроме Бога и твоего благоразумия; не теряй, мой милый друг, данных тебе правил; от твоего поведения зависит вся твоя будущая жизнь; старайся заслужить себе уважение и от высоких особ. Не будь горда, но и не унижай себя; не слушай от мужчин того, что благопристойность запрещает, и не давай ни малейшего поводу, чтоб они смели без почтения и уважения с тобой обходиться. Не прельщайся ни величеством, ни богатством, ни подарками, а будь довольна тем, что тебе Господь дал и впредь даст. Ежели бы у тебя и отнялось бы временное твое богатство, то останется у тебя самое драгоценное - твоя добродетель, и не брешь ты оставлена Спасителем нашим без награждения. Он тебе даст силу и крепость, только ты Его не оставляй и всегда проси Его помощи. Вот тебе дает последние наставления твой друг и отец, и ты, конечно, их исполнишь! Мне будут о тебе писать мои родные, и я знаю, что, кроме радости сердечной, я ничего не буду чувствовать, слыша о тебе и о твоем поведении". Я обливала руки его слезами. "Буду все исполнять и помнить ваши наставления. Молитесь за меня, отец мой, чтоб Бог меня спас!" Он сам обнимал меня и плакал...

Итак, настала для меня самая горестная минута. Они поехали, и я упросила, чтоб мне ехать за город проводить; и муж мой поехал. Проводивши до назначенного места, рассталась я, не помню как; привезли меня домой, и я думала, что я теперь-то осталась одна во всем мире сиротой без путеводителя. Свекровь меня утешала и плакала со мной. "Будем вместе жить, мой милый друг, и молиться за твоего благодетеля, и будем все то исполнять, что он предписал, и так будем думать, как будто он сам с нами. Бог нам поможет!"

Очень долго я была неутешна о потере моих милых благодетелей, и я занемогла. Родные их меня навещали, и это меня очень утешало. Наконец я стала выезжать и более всех бывала у брата моего благодетеля; мы же близко его жили. И я находила в нем большую отраду. Муж мой начал заводить свои знакомства. С первым познакомился с Нартовым, который начал вводить его во все пороки, и, не в долгом времени, сделалось у них общество довольно велико. Пошли карточные игры, пьянствы; распутные девки были их собеседницы... Я с горестью увидела предсказание моего благодетеля совершившимся, и, кроме слез, никакой отрады не было. Мать моя видела все, но нечего было делать. Она все свои ласки потребляла для услаждения моей горести и делила все со мной; старалась меня занять книгами, работой; упросила одного знакомого учителя, чтоб ходил ко мне и учил меня рисовать, я же имела склонность; в хорошее время ходила со мной прогуливаться, и я, видя ее любовь к себе, старалась скрывать от нее горесть мою, зная, что и так довольно велико было ее страдание. Брата отдали в корпус. Наконец и у нас в доме началась карточная игра, и целые дни и ночи просиживали. И можно себе представить, что я слышала: шум, крик, брань, питье, сквернословие, даже драки бывали!.. Ворота тогда и двери запирали, и, кто бы ни пришел, особливо от начальника, - велено сказывать, что болен и никого не принимает. Я в это время сиживала в самой отдаленной комнате с матушкой и только плакала и вспоминала мою счастливую и спокойную жизнь. Когда они расходились, то на мужа моего взглянуть было ужасно: весь опухши, волосы дыбом, весь в грязи от денег, манжеты от рукавов оторваны; словом - самый развратный вид, какой только можно видеть! Сердце мое кровью обливалось при взгляде на его. Ложился тотчас спать, и сия тишина давала и мне некоторое успокоение. Когда он просыпался от этого чаду, тогда входила матушка и говорила ему все то, что могла и чем думала сколько-нибудь его остановить. И он всегда обещал ей исправиться... Но что она могла сделать? Он стал перед ней скрытен и лгал ей беспрестанно и сказывал, что у него частые пробы, которые присланы были от Потемкина, для которых и ночи должно быть в корпусе. Только та была выгода, что к нам не так часто стали ходить. Деньги, которые были за мной даны, в два годы были прожиты на карты и на девок. Вещи, которые были, - в ту же дорогу пошли... Итак, мы остались безо всего и бывали в таком положении, что за квартеру нечего было заплатить.