Берлин, 16 августа 1882. От нечего делать пишу материалы для моих записок.
Зиму провели довольно скучно и тяжко. Ввиду закончившихся мне 76 лет и при теперешней безурядице и бестолочи я решился погрузиться в прошедшее и закончить мои "Записки". Для этого сговорились с женою провести лето не в деревне и не за границею, а на даче под Москвою. В апреле мы наняли скромную дачу в с. Волынском.
В первых числах мая и я, и жена поехали в Песочню, ибо мне нужно было объехать все мои имения и там закончить годовые счеты, а ей произвести экзамены в Сапожковской прогимназии.
28 мая я возвратился в Москву и первые три дня посвятил преимущественно осмотру выставки. Она оказалась много лучшею, чем я ожидал. Не только наши фабрики и заводы доставили много хороших вещей, но сама выставка хорошо и умно устроена благодаря тому, что ее председатель кн. В.А. Долгорукий, не мешаясь в дело сам, предоставил волю умным и знающим людям, и выставка вышла хоть куда.
1-го июня переехал я в с. Волынское, а жена приехала 8-го. Разложился, устроился и принялся перечитывать свои "Записки" и приводить в порядок разные для них материалы. Полученное 31 мая и подтвержденное 1 июня известие о назначении гр. Толстого министром внутренних дел меня ошеломило и только дозволяло мне телесную, а не умственную работу. При перечтении моих "Записок" гр. Толстой не сходил у меня с ума; я бросал чтение и отправлялся гулять по рощам, окружающим с. Волынское; наконец, после нескольких дней, так проведенных, я решился переломить себя и приняться за свои "Записки". С напряжением всех своих сил читал, исправлял и переписывал свои "Записки", но гр. Толстой тут как тут. Даже эпоха моего пребывания в Варшаве 1864 - 1866 годов не могла вполне освободить меня от этого призрака. Он меня давил и прерывал нить моих мыслей и занятий. Кое-как продолжал свои занятия; но во время прогулок гр. Толстой особенно мною овладевал; его прошедшее и от него ожидаемое и катковские торжествующие статьи постоянно меня придавливали. Зарождалась у меня мысль - написать брошюру и напечатать ее за границею. В конце июня эта мысль мною овладела, и я принялся за эту работу. Эта работа шла у меня быстро, ибо весь я был ею захвачен. К сожалению, 4-го июля я должен был ехать в Сапожок в чрезвычайное земское собрание, но 9-го утром я уже был обратно в Волынском. В Сапожке собиралось чрезвычайное собрание по причине неурожая и необходимости кредита из губернского продовольственного капитала для выдачи ссуд крестьянам на обсеменение озимых полей в некоторых селениях. Кредит был признан необходимым, и вечером в тот же день собрание закрыто. На другой день мы собирались в управе по делам школ, и после обеда я уехал в Дегтяные барки, где не было управляющего (он был на Кавказе), а на следующий день, т.е. 7-го, я уехал в Рязань, где хотелось мне видеться с старым моим приятелем В.П. Титовым и узнать от него, какое действие в Петербурге произвело назначение Толстого.
У Титова я провел время очень приятно и узнал от него, что и в Петербурге назначение Толстого всех поразило, хотя и ожидали увольнения Игнатьева. Это назначение главнейше и почти исключительно - дело Победоносцева. Узнал от Титова, что и в Петербурге недовольство всеобщее и что никто ничего не знает и ни в чем не уверен. Это я знал и прежде, но он еще более меня в этом удостоверил. После обеда я от него уехал и вечером был в Москве.
По возвращении принялся опять за свою брошюру и придумал ей заглавие "Что же теперь?". К 1-му августу она была готова, прочел ее Скалону и жене. В следующие дни исправлял ее, а 8-го вечером отправился в Берлин. Путешествие было довольно спокойное и 11 -го приехал в Берлин, не чувствовал себя даже очень утомленным. В первый же день все устроил, и обещали мне в 8 дней ее напечатать. Берлин растет, и народонаселение его все усиливается. Теперь уже посреди Берлина 7 мест, откуда можно отправляться по железным дорогам.
Забыл сказать, что 29 июля я отправился в Рязанское чрезвычайное губернское собрание по случаю требования некоторыми уездными собраниями кредита на обсеменение полей. Тут нам сообщили только что полученное распределение из Петербурга о специальных положениях выкупных платежей по уездам Рязанской губернии. Это распределение составлено статистическим комитетом при Министерстве внутренних дел. Оно нелепо до крайности. Для предварительного рассмотрения и обсуждения избрана комиссия; я отказался от членства в ней. Решили собраться 20 сентября для обсуждения доклада этой комиссии.
Песочня, 31 августа 1882. Возвратились из Берлина в Москву 25 августа, настроение - то же, т.е. крайне тяжкое. Насчет коронации никто ничего не знает. Слухи самые тревожные и из Питера, и из внутренних губерний. 27-го отправился в Дегтяные барки, а 30-го в Песочню.
В Берлине напечатал свою брошюру "Что же теперь?". Я ею доволен. При всеподданнейшем письме отправил ее к государю и один экземпляр к Коханову.
Свободное копирование
