1857 - 1860. Глава 10 - 5

 В феврале, когда в Комитете были покончены прения о разных вопросах по крестьянскому делу и приступлено было к редакции проектов, во время Масленицы я счел нужным съездить на несколько дней в Петербург. Там уже были учреждены под председательством Я.И. Ростовцева Редакционные комиссии по крестьянскому делу. В это мое там пребывание я провел целый вечер в беседе tete-a-tete с Ростовцевым, и мои мнения по этому делу так ему понравились, что он пригласил меня по окончании дел в Рязанском комитете быть членом упомянутых Редакционных комиссий. Я изъявил полную на то готовность и уехал из Петербурга совершенно уверенный, что буду участвовать в разработке крестьянского дела и в высшей инстанции. В марте кн. Черкасский и Ю.Ф. Самарин получили письменные приглашения в члены Редакционных комиссий, и первый по эстафете из Тулы, а последний по почте - из Самары - спросили меня о том, когда я думаю ехать в Петербург для принятия участия в трудах Редакционных комиссий. Я ответил и тому, и другому, что еще не получил никакого письменного приглашения, но что, во всяком случае, не уеду из Рязани, не окончивши тут своего дела. Проходит и апрель, а я все не получаю ожидаемого приглашения. Почти все приглашенные уже туда отправились; начались там самые важные работы, а я сижу у моря и жду погоды. В конце апреля я решился уехать в деревню.

Но на месте мне не сиделось, и я вздумал ехать на границу и проездом побывать в Петербурге, а именно у Ростовцева. Мои сборы были недолгие; в половине мая я был уже на берегах Невы. Поутру в 10 часов я отправился к Ростовцеву, который жил тогда на даче, кажется, на Аптекарском острове. Я встретил Ростовцева на крыльце отправляющегося на прогулку. Он хотел возвратиться домой, но я просил его дозволить мне сопутствовать ему в его прогулке. Разговор во все время нашего пешеходства был самый живой и почти дружеский; но я заметил, что утонченною учтивостью и разными любезностями он старался скрыть или изгладить неловкость своего в отношении ко мне положения. На вопрос его, долго ли я пробуду в чужих краях, я отвечал, что, не имея теперь никакого особенного занятия, я хочу погулять и отдохнуть и останусь за границею столько времени, сколько вздумается. Он спросил меня, где за границею я думаю несколько времени оставаться, и просил у меня "позволение" присылать ко мне журналы Редакционных комиссий, выразив желание, чтобы я сообщал ему мои на них замечания. По возвращении нашем в его дом он передал мне полный экземпляр уже состоявшихся и напечанных журналов Редакционных комиссий и взял мои адресы и в Карлсбад и в Остенде; затем мы распростились. Ни тогда, ни после я не мог узнать наверное причины, почему меня не пригласили в Редакционные комиссии. Уверен, что не Ростовцев тому виною, ибо он оставался ко мне весьма благорасположенным и очевидно было его желание, чтобы я участвовал в трудах находившихся под его председательством комиссий. Говорят, что имя мое, включенное в список членов Редакционных комиссий, вызвало в Главном комитете самые сильные прения и что меня забраковали главнейше потому, что я был журналистом-издателем-редактором "Русской беседы" и "Сельского благоустройства". Пуще всех, говорят, настаивал на моем исключении граф В.Н. Панин, который говорил, что уже главу славянофилов неприлично и невозможно приглашать в правительственную комиссию.

Через Берлин я поехал в Карлсбад, где пил воды, брал ванны и старался освободить себя от желчи, накопленной в Рязани. Там я получал аккуратно высылаемые на мое имя журналы Редакц. комиссий.

[Здесь следует "вставка" из "Дневника" А(лександра) И(ванови)ча за 1857 г. - По окончании курса вод в Карлсбаде Александр Иванович отправился в Прагу и Вену; о пребывании своем здесь он говорит в своем "Дневнике" то, что следует далее. (Примеч. издат.)]