Драп происходил в полном соответствии с теорией выжженной земли. Вначале с территории выводили воинские части (в Первомайске стояла зенитная батарея, и ночью её не стало). Затем территорию города обрабатывали три зондеркоманды. Первая из них, состоящая из сапёров-взрывников и оснащённая автомобилем-грузовиком с набором инструментов и взрывчатки, уничтожала промышленные объекты и инфрастуктуру: копры шахт, силовые подстанции, водонапорные башни, насосные станции, мосты, тоннели, мачты линий электропередач. Особое внимание уделялось железной дороге – к каждому рельсу крепилась толовая шашка (ближе к середине рельса). Подрывался крайний заряд, остальные взрывались от детонации. В ножке рельса появлялась дыра длиной 30-40 сантиметров. Сапёры на грузовике ехали следом, контролируя процесс уничтожения.
Вторая зондеркоманда работала с населением. Однажды утром жители города на дверях своих жилищ обнаружили распоряжение военной комендатуры, которое предписывало всем жителям города в 18-00 прибыть на железнодорожную платформу станции Варварополье, имея при себе необходимые вещи, документы, и запас продовольствия на три дня. Уклоняющиеся будут наказаны по законам военного времени.
Распоряжение обнаружил дед и пришёл с ним к матери обсудить ситуацию. Дед сказал, что они с бабушкой никуда идти не собираются, и их не страшат наказания по законам военного времени. Что железная дорога взорвана и вряд ли людей куда-нибудь повезут, и мама сама должна принять решение. Мама сказала, что она не хочет быть расстрелянной, будет выполнять распоряжение комендатуры. Пусть бабушка печёт пироги, а дед приготовит ей тележку.
На платформе к 18-00 собралась солидная толпа жителей разного возраста с сумками и рюкзаками. Детей было мало. Тележка была только у нас с мамой. Когда стемнело, к собравшимся обратился русскоговорящий фашист, велел выстроиться в колонну по четыре вдоль железнодорожного полотна и во всём выполнять приказания конвоиров. Иначе – эршиссен (расстрел) по законам военного времени. Конвоиры (их было человек 20) в солдатской форме, в касках, с автоматами быстро прекратили начавшуюся было суматоху, дулами автоматов подравняли колонну, и она двинулась на запад по полосе отвода железной дороги, поросшей бурьяном и кустарником. Мы с тележкой оказались в конце колонны. Мама хотела посадить меня в тележку, чтобы ребёнок не устал, но на одной из кочек подвернула ногу, захромала, и я как мог стал помогать ей. Иногда тележка застревала в колдобине. И тогда мордастый конвоир молча выталкивал тележку на ровное место.
Колонна шла медленно и долго. По пути попадались горящие рабочие посёлки – результат действий зондеркоманды №3, отвечавшей за уничтожение жилых помещений и хозяйственных построек. Это была мобильная группа, оснащённая ранцевыми огнемётами, и владевшая технологией поджога.
Наша колонна остановилась неожиданно на пустыре, вдали от жилья и колодцев. Русскоговорящий немец сообщил, что можно поесть, оправиться и отдохнуть. Не расходиться и ждать дальнейших указаний. Все конвоиры собрались поодаль от колонны, о чём-то погагайкали, бысто построились и бодро зашагали на Запад. Поскольку утро вечера мудренее, мам уложила меня спать, сама прилегла, пытаясь держать травмированную ногу повыше, опасаясь отёка. Проснувшись, я увидел, что уже совсем светло, что вся колонна рассосалась, и на пустыре остались только мы с мамой. Мама решила возвращаться в Первомайск. Решение было правильное. Когда мы, бесконечно уставшие, добрались до дедова подворья, то увидели, что нас встречает бабушка, а дед, живой и здоровый, чинит крышу дома, пострадавшую от фашистского огнемёта.
Наша жизнь потекла спокойно и размеренно. Дед пропадал в мастерской (она почти не пострадала, а вот хлев выгорел дотла), чинил керосинки и примусы, изготавливал светильники из стрелянных артиллерийских гильз, чинил лошадиную сбрую, делал кожаные ремни, иногда ходил на рынок. Нас с мамой никогда на рынок не брал, брал бабушку, когда надо было пополнить запасы продовольствия. Мама с бабушкой занимались огородом. Иногда и я подключался поливать грядки. Из дома мама меня не выпускала, а если я сбегал с ребятами на речку, то дома меня ждала капитальная порка. Каждый день соседи рассказывали маме, кто из соседских ребят погиб или получил увечья от найденных боеприпасов. Больше всего ребята гибли от мин. Сосед Захар (Саша Захаров) полдня верещал, пока санитарка извлекала из его спины 19 осколков. А ведь всего-то взорвался запал от ручной гранаты (лимонки).
Война уходила на Запад. Взорванный фашистами мост через Донец быстро починили и по нему снова мчали зелёные ЗиСы с нашими солдатами, теперь уже на Запад. Солдаты пели:
- И снова покидаем свой родимый край,
Не на Восток на Запад мы идём.
К днепровским кручам,
К волнам кипучим.
Теперь и за Днепром – наш дом».
Душа сладко щемила, а на глаза наворачивались слёзы…
Диво дивное! Дед отдал мне один из своих ножей – складной карманный (называемый перочинным), чем обеспечил занятие мальчику на долгое время. Им можно было вырезать свистки и тросточки, делать рогатки. Всё чистить, резать и скоблить, вырезать из коры кораблики. Занятый своими делами, я не сразу заметил, что перед домом стоит необыкновенный мужчина в массивных роговых очках, в военной форме странного песочного цвета, массивных ботинках и с сумкой через плечо. На пилотке вместо звёздочки – красная стеклянная точка. На рукавах и штанинах – множество карманов и нашивок. Вглядевшись получше, я понял: это же мой отец!!!
- Мама! Мама – заорал я что было сил. Мама тоже должна была видеть необыкновенное явление отца. Прибежали мама с бабушкой, приковылял дед и началась суматоха, когда все хотели потискать и обнять отца, дать ему умыться и отдохнуть с дороги, покормить. И главное – расспросить обо всём. Бабушка направила суматоху в стабильное русло, и из него вытекало следующее:
- первоочередной задачей страны становится восстановление разрушенного войной народного хозяйства. И ДнепроГЭС – важнейший объект восстановления.
- для бесперебойного ведения работ по восстановлению ДнепроГЭСа в США по лендлизу заказана мощная электростанция на железнодорожном ходу энергопоезд №43 мощностью 10 мегаватт. Энергопоезд (э/п) изготовлен для движения по нашей увеличенной колее, надписи и указатели на щитках приборов и пультах управления выполнены на английском и русском языках. Инструкция по эксплуатации переведена на русский язык. На первой странице инструкции написано: «Агрегат доступен в управлении не только неграм, но и русским».
- для приёмки энергопоезда была создана комиссия, в которую входил и отец. Энергопоезд доставлен по морю в Иран. На границе с СССР была проверена комплектность поставки. В штабном вагоне энергопоезда обнаружено несколько комплектов американской военной формы. Поскольку папина спецовка пришла в негодность, он подобрал себе одежду из американской. Старые очки отца разбились. Новые пришлось заказать в Азербайджане (уж какие достались).
- отец является штатным сотрудником энергопоезда и занимает должность, вторую после директора – начальник смены. Энергопоезд находится в режиме консервации, но сотрудники получают зарплату и имеют продуктовые карточки. В доказательство отец извлёк из сумки буханку хлеба, пачку рафинада и банку свиной тушёнки.
- энергопоезд везут по железной дороге в Запорожье. Сейчас он стоит на запасных путях станции Дебальцево (дальше пути взорваны). Отец приехал забрать нас с мамой на энергопоезд. Жить будем в штабном вагоне, как и директор энергопоезда, товарищ Бойко (мама его знает).
Мама никак не могла поверить в реальность происходящего. Она тискала, щипала и даже кусала отца, но не смогла удержаться от ядовитых замечаний по поводу его новой одежды – что за клоунский наряд? Они с бабушкой подобрали отцу на рынке более привычную одежду – чёрную кепку и чёрную шахтёрскую спецовку. Теперь можно было отправляться в путь. Тепло попрощались с бабушкой (бабушка плакала) и дедом, поблагодарили за приют и гостеприимство, и как-то быстро оказались в Дебальцево, благодаря волшебному пропуску отца.
