Сергей Есин. Дневник - 8

24 февраля. Вечером был на спектакле в БДТ вместе с М.?А. Смирновой. Моя дружба с ней продолжается. Смотрел "На всякого мудреца довольно простоты". Во-первых, приятно, что играют весь текст. Боже мой, какой текст! Как же так научиться писать! Уже не научусь. Сил становится все меньше, а время впереди все короче. Во-вторых: наверное, это самая серьезная попытка, по крайней мере, у Товстоногова, в освоении классики. Это гораздо значительнее, чем мюзикл "Смерть Тарелкина". Там понадобились приспособления, чтобы классику оживить, сделать участницей жизни, здесь -- только текст. Здесь обошлись без Колкера; правда, Лебедеву, кажется, добавили каких-то цитат из трагедий Княжнина или Сумарокова.?

   Я сидел на литерном ряду, прямо против сцены. У Ильченко, игравшего Глумова, потекла носом кровь, и несколько минут он делал все вполголоса. Потом я увидел на носовом платке пятно. Вот она, образная метафора работы актера -- тратит кровь. Я долго думал, почему Г. А. Товстоногов пригласил в театр киевлянина Ильченко с его отрицательным обаянием: он социальный герой нашего времени.?

   В спектакле почти ничего не раздражало, хотя я и не люблю школу представления: О. Волкова -- Глумова, Мамаев -- Басилашвили, Мамаева -- Макарова, Крутицкий -- Лебедев, Городулин -- Стржельчик, Тарусина -- Э. Попова. Какую-то удивительную картинку сотворил Ю.?В. Томашевский, "человек Крутицкого"?-- тоже, как и Крутицкий (Лебедев), разноликий, но иного характера, похож на кузнечика.?