Дневники А.М.Грибовского - 67

Декабря 4. Обедал у Кутузова, где был и адмирал Крузенштерн, объехавший кругом света, ныне директор Морского кадетского корпуса, человек немолодой и, кажется, кроткий. Он воспитан в сем корпусе в то время, когда Л.И. Кутузов был капитаном; и потому сей говорит ему в разговорах "ты", а тот ему отвечает "вы", несмотря на то что оба они в одних чинах. Вечером был у Егор. Андреев., но не застал его дома и просидел с его женою до 10 часов. Шутила над постничеством своим, которое должна содержать в угодность ему; по праздникам до самого обеда, 4-х часов пополудни, чаю даже не пьют и весь день никакого рукоделья не бывает, что и все семейство наблюдает.

7. Был Егор Андреев. и сказывал, что полиция и теперь допрашивает обвиняемых в преступлениях под пристрастием; вероятно, относится только к черному народу.

12. Поутру, к немалому моему удивлению, приезжала Надежда Никитишна Кутузова осведомиться о моем здоровье, по слабости которого я вчера не мог у них обедать. Такое внимание если бескорыстно, то, конечно, стоит большого спасиба, доказывая ее и мужа ее доброту и особенное ко мне расположение. Признаться, лет за 30 перед сим таковой визит имел бы более значения.

15. Провел время в чтении: "Memoires de Louis XVIII". Либерализм и честолюбие его ослепили и были причиною многих проступков и ошибок его; особливо нельзя оправдать в том, что он отсоветовал королю уехать из Версаля перед 5-м октября.

19. Получена из Москвы провизия в хорошем виде. Как не благодарить мне любезную и добрую жену мою Н.А. и как не быть довольным ее вниманием и заботами обо мне! С каким усердием и поспешностию она исполняет все мои требования! Это напоминает мне то несчастное время, когда она, несмотря на страшные опасности, отправляла ко мне еженедельно разную провизию за 60 верст от Петербурга. Однако ж Бог сохранил ее от видимой почти пагубы. Что было бы, если бы узнал тогдашний император Павел о нашем сношении? Весь гарнизон, начиная с коменданта, с офицерами и солдатами, велел бы пересечь кнутом. Но ничего подобного не случилось: посланный всегда благополучно привозил на форштадт, зимою в ручных санках, летом в мешке за спиною, провизию и письма и отдавал все это верному моему караульщику, от которого получал я все то в целости. С умилением читал я утешительные и любезные строки, провизию разделял с товарищами моего несчастия и до новой присылки укреплялся надеждою на перемену своей участи. При нынешней присылке, конечно, обстоятельства не такие строгие, но самое исполнение ее сопровождается с одинаковым усердием и скоростию, возбуждающими сердечную мою благодарность, взаимное усердие и любовь.

27. Обедал у Кутузова, где узнал о сдаче Антверпенской крепости на капитуляцию французам. Приехал домой в 6 часов и провел достальное время в чтении книги: "Сказания иностранных современников о Дмитрии Самозванце. Изданы Николаем Устряловым".

31. Обедал по приглашению у Павла Андреевича Колзакова и был весьма радушно угощен. Тут же обедал приятель его генерал Кривцов, начальник штаба Михаила Павловича, с которым я и познакомился. Он служил прежде в этом же звании при покойном цесаревиче. Кривцов средних лет, среднего роста, недурен собой, выговор его русский, густого тона. Кажется, человек скромный или скрытный; владеет именьем в России, в Подольской губернии, недалеко от Тинны. Недавно приехал сюда и рассказывал о своих потерях в Варшаве, где он находился в плену, но за то получил знаменитое вознаграждение: чин генерал-лейтенанта, две звезды, аренду на 24 года, приносящую значительный доход, и значительное место по службе. Павел Андр. сказывал, что он третьего дня обедал у государя по должности дежурного генерал-адъютанта за приватным столом; в то же время обедали сторонние: граф Головкин, обер-церемониймейстер, князь Волконский, министр двора, генерал-адъютанты Колзаков и Чевкин. Император с императрицей вышли к столу ровно в 4 часа; государь был в военном сюртуке без эполет; обед продолжался один час, да после обеда гости полчаса оставались, после чего оба высокие хозяева удалились в свои покои. Во время стола беспрестанно приходили царские дети, перед которыми вставали, несмотря на убеждения родителя этого не делать.