С политической стороны Корнилов, затеявший весь свой поход против Керенского, оказался сущим младенцем по наивности, непониманию обстановки и мягкости характера, отдавшей его в руки окружавших авантюристов весьма невысокого разбора.
Весь заговор против Керенского был создан совсем не Корниловым, а кучкою людей из штаба, которые вовлекли его в эту авантюру.
Корнилов, которого нужно судить только как военного, а не как политика, так как в политике он ничего не понимал, совершил величайшую ошибку, непростительную для вождя; он оказался совершенно неосведомленным об истинном настроении состоявших под его командой армий, вследствие чего его затея провалилась даже с чисто военной точки зрения.
Я далек от мысли возводить на Корнилова, как на человека, какие бы то ни было обвинения в чем-либо предосудительном; он был честен безупречно, храбр бесконечно и движим самыми высокими побуждениями в желании спасти родину, но умным человеком он не был и в сложных политических обстоятельствах совершенно не разбирался.
Не нужно забывать, что в это время уже назревало намерение большевиков захватить власть и в Совете рабочих депутатов происходило соответственное брожение. Если бы Керенский спелся с Корниловым в смысле взаимной работы по ликвидации большевиков, то, конечно, октябрьского переворота не произошло бы; было ли бы это лучше, или нет, -- вопрос другой.
Весь секрет в том, что оба эти человека были совсем не государственные люди по своим способностям и отпущенным им Господом Богом талантам; поэтому такую простую вещь, как взаимная работа, делать не могли, предпочитая заняться взаимоистреблением. Большевикам это было только на руку.
Покушение Корнилова на свержение Керенского форменно провалилось даже без особенного усилия со стороны этого последнего, до такой степени оно было легкомысленно задумано. Но Керенскому этот эпизод, несомненно, вскружил голову и заставил относиться еще пренебрежительнее и легкомысленнее к его истинным врагам -- большевикам, такою легкою жертвою коих он скоро сам пал.
Керенским после московского Государственного совещания было создано еще одно учреждение, членом которого мне довелось быть и которое называлось Предпарламентом. Как оно называлось официально, я совершенно не помню, для чего оно было создано, мне тоже никогда не было понятно.
Вероятнее всего -- для того, чтобы было перед кем произносить речи. Другого смысла это просуществовавшее несколько недель учреждение не имело, так как высказываться и выносить постановления оно не имело права.
Припоминается мне что-то весьма смутное о том, что Керенский уподоблял Предпарламент своего рода пульсу общественного настроения, который ему в таком виде легче было щупать, но наверно утверждать, что он именно так относился к этому учреждению, я не берусь.
Во всяком случае, в Предпарламенте говорили, говорили без конца, и 25 октября 1917 г. тоже собирались говорить, когда в этом учреждении появились войска и без церемонии вытолкали прикладами всю публику на улицу, положив этим конец как Предпарламенту, так и вообще всему режиму Керенского.
Свободное копирование
