Дневник 1918 года - 36

18/III. Вчера приехал И. И. Палферов с ворохом газет. Немцы замедлились в своем прорыве, однако за 6 дней продвинулись вглубь на 45 верст, взяли 45 000 пленных, около 1000 орудий и миллион винтовок. Во всяком случае огромная победа, что не мешает им вновь быть отбрасываемыми, если англичне -- французы подтянут резервы. Уже то обстоятельство, что англичанам приходится везти эти резервы из Англии и французам -- с юга, намекает на истощение сил. Очевидно, и французы и англичане распустили значительную часть армий на полевые работы, а немцы, обрабатывая свои поля пленными и рабочими из захваченных земель, могут воевать всей армией. Пишут, что потери немцев за шесть дней -- 150 тыс., но, вероятно, не меньше и у англо-французов. Сильно боюсь, что на этот раз столкновение чудовищных масс приведет к накаливанию и взрыву наций, к общей анархии, вроде нашей. Народы почувствуют, что какая-то темная сила бьет их друг о друга, и шарахнутся в стороны, растаптывая все преграды.

   По опыту прежних великих битв, нужно ждать еще 1 1/2--2 месяца окончания завязавшегося прорыва, т. е. до 1/2 мая. Но, мож. б., на этот раз немцы быстрее ликвидируют дело. Весь вопрос -- найдется ли у них лишних 30 корпусов, чтобы одновременно прорвать фронт у Суассона и в две недели дойти до Парижа. Занятие Парижа и одновременно, для пущего эффекта -- Петербурга и Москвы, вероятно заставит Францию просить мира. А без Франции и Англия -- плохой воин. Верно сказал Гиббон[1]: ветры и течения благоприятствуют отважным морякам. Поразительно, до чего природа охотно служит человеку, решившемуся использовать природу. Человек не догадывается, что он бог. Он давно владеет возможностью творить чудеса, но почему-то думает, что вместо него их должна творить деревянная доска с изображением женщины, держащей ребенка. Милая, даже волшебная машина прошлого. Пока живем. Дивные солнечные дни, дивные лунные ночи. Писем ни от Володи, ни от Яши нет -- и очень тревожусь, особенно за Володю. Звал его упорно, как бы в предчувствии всяких бед. Вчера глубоко был огорчен описанием разгрома пушкинской родины -- Михайловского, Тригорского. Вот -- русский бунт, бессмысленный, беспощадный, по выражению того же Пушкина. Всего 80 лет прошло -- и Пугачевщина, к-рую описывал Пушкин, повторилась. Вместо того, чтобы на 4-ом десятке лет заниматься романами да дуэлями, великий человек лучше сделал бы, коль он был пророк, если бы загремел еще тогда против анархии, влекшей нас к народному бунту, если бы он соединил вокруг себя аристократию порассудительнее декабристов, и если бы они сумели общими силами организовать сильную, деятельную, просвещенную власть. Николай I был не лишен благородства, но тупица, и главное -- глубокий невежда. Он не был хозяин. Ему не хотелось заглядывать собственным глазом в закрома и в душу своего народа. Он увидел бы, будь умный человек, что народу русскому нужна была не Валахия, не ключи от Гроба Господня, не авторитет у немцев, а то, что нужно всякому растению и животному: ему нужен был культурный уход. Нужны были не политические реформы, а санитарные. Нужно было пригласить культурнейших англичан и немцев в состав министров, нужно было сделать специальные займы на спешное проведение железных дорог, на развитие земледелия и фабрик, перерабатывающих наше сырье, на развитие скотоводства, огородничества, плодоводства, горных и лесных промыслов, рыбоводства, виноделия etc etc. Можно было оставить в покое весь свет -- и всю энергию направить на подъем народного богатства, закупорив тщательно отлив средств за границу через дырявые карманы нашего барства. Следовало сурово распорядиться с праздным и расточительным кланом, отобрав у помещиков те земли, которые они не сумеют возделать в течение одного десятилетия. Народ должен был быть вычищен и вымыт, прилично одет, накормлен, вылечен от зараз, а для этого народу должен был быть дан организованный машинный труд. Еще в начале 30-летнего царствования Николай I мог бы, не отменяя крепостного права, резко изменить его основы, т. е. оставить помещикам право и долг культурного руководства и отнять возможные хищничества над крестьянами и насилия. К сожалению, Николай I начал, Николай II окончил разрушение старой России, -- да будут они оба погребены в презрительном забвении человечества вместо вечной славы!