Как это было в окружении - 4

К полуночи погода разгулялась, взошла луна, и стало подмораживать. С вечера была надежда, на основании заявления одного из генералов, что наступление пойдет быстро. На самом же деле за всю ночь передовые части почти не продвинулись, а наш тыл переместился от места своего формирования всего на один километр. Всю ночь я пробыл с Галкиным. Никто нами не интересовался, частично брошенный обоз обещал с рассветом навлечь на себя хорошую бомбежку. Принимая во внимание слабую дисциплину в окруженных частях, рассчитывать на то, что пехота будет вести бой после прорыва для вывода обоза, представлялось маловероятным, и нам грозила возможность остаться в окружении. В связи с этим начальник тыла военком Галкин принял решение отправиться вперед. Добрая половина нашего отряда все же захотела остаться с обозом, и мы им это разрешили. Подошли к месту формирования частей, идущих в атаку. Наша нерешительность была внезапно рассеяна подошедшим генералом, руководившим всей операцией (кажется, это был генерал-майор Пронин). «Что это за люди?» - спросил он, и когда я доложил, то последовал приказ идти в атаку, несмотря на наше плохое вооружение. Я бросился разыскивать весь свой личный состав, но на пути встретился полковник, который вместо полученного ранее распоряжения приказал мне собирать в атаку всех попрятавшихся в лесу. С этой задачей я, видимо, справился неплохо, набрав и направив к сборному пункту много бойцов и командиров. Позже, вспоминая это событие, стало ясно, что почти беспрекословное подчинение объяснялось моим решительным видом и угрожающим поведением с оружием в руках. Уже рассвело, когда я, выполнив задание, вернулся к сборному пункту, где вскоре и встретил Галкина, Первых и еще несколько человек из своей группы.


     Весь день мы провели в мелколесье перед деревней Трошкино в ожидании успеха наступающих. Но атаки на нее были безрезультатны из-за отсутствия артиллерии и другой боевой техники и слабого вооружения бойцов при почти полном отсутствии у них, как и во всей армии к этому времени такого эффективного оружия, как автоматы. Однообразная тактика лобовых атак без применения обходных маневров также не способствовала успеху.
     В лесочке нам было не сладко – кругом свистели пули. Часто рвались мины, что выводило из строя окруженных. Переодетые вражеские диверсанты своими действиями увеличивали наши потери.

     К середине дня погода снова испортилась, и пошел снег с дождем. Было холодно и я  занялся розысками одежды. Вскоре в ранце убитого солдата нашел чистое белье и немедленно его одел. Таким образом, на мне оказалось три пары белья, летнее обмундирование и плохонькая шинель.

     В сумерках встретились с группой командиров из соседнего СТАРПО нашего управления военно-полевого строительства во главе с капитаном Жерилем и решили держаться вместе. У них было некоторое количество концентрата каши, и мы приступили к приготовлению ужина. Вдруг по нам открыли огонь из автоматов трассирующими пулями, мы залегли в воронку, образовавшуюся от разрыва снаряда, и приготовились к обороне на явно плохой позиции, так как противник засек нас по костру, необдуманно разведенному без укрытия. Тут мы заметили, что кругом нас никого нет, и поторопились быстро отойти назад.

     Неудачное дневное наступление сделало свое дело – опять царил хаос, руководства со стороны командования не было, ранее сформированных частей не существовало.

     Легли все плотно друг к другу и, наконец, заснули под свист пуль и разрывы снарядов и мин. Проснулись часа через три, было около 23 часов. Недалеко от нас выстроилась какая-то часть, и ее командир ставил задачу пробиваться из окружения мелкими группами, так как прорыв кольца окружения провалился. Не знаю, было ли это решение старшего командования, или только командира этой части, но с этого момента никаких попыток к объединению действий всех мелких групп мы не наблюдали. Посоветовавшись, решили попытаться незаметно пробраться по кустарнику южнее опорного пункта немцев в деревне Трошино.

     В это время меня отвел в сторону майор Первых. В окружении было заметно его очень плохое физическое состояние, болезненный вид. Очевидно, и возраст (ему было что-нибудь около 50 лет) давал себя знать.
     «Я, вероятно, не смогу выйти с вами из окружения, плохо я себя чувствую. Вот возьми карту местности до Можайска – она поможет тебе вывести группу к своим» - сказал он.
     Какое самоотверженное решение!
     Мои отказы ни к чему не привели, он настаивал, и я взял карту, попытавшись уверить его, что мы выйдем все вместе.