1934 - 31

28 [марта]. Сегодня часов в 7 вечера, совершенно неожиданно, ко мне пришли Массорин[1] из областного Сорабиса и Сильверстов[2], председатель секции Изо горкома. Оба — партийцы. Они сказали мне, что их организации уполномочили их поговорить со мною о том, что им необходимо надо получить от меня ответ на некоторые вопросы, для того чтобы продвинуть их ходатайство о назначении мне пенсии. Они показали мне бумажонку из Наркомпроса в Сорабис, где сказано, на какие вопросы должен ответить Филонов, чтобы решить вопрос о его пенсии. 1) Когда родился. 2) Сколько зарабатываю. 3) Кто у меня на иждивении. Я сказал им, что отвечать на эти вопросы не буду. «Самое лучшее, что вы для меня можете сделать, — это передать тем, кто вас послал, что я прошу, чтобы ходатайство о моей пенсии было совершенно прекращено». Я сказал им: «Я решил отказаться начиная с апреля от пайка, который получаю из Союза, но т.к. узнал, что после доклада Ширяева в горкоме о его визите ко мне горком все же постановил ходатайствовать о моей пенсии, я, чтобы не компрометировать горком, изменил свое решение и взял паек на квартал — апрель, май, июнь, но теперь я ставлю вас в известность, что начиная с июля я откажусь от пайка, т.к. при создавшемся отношении ко мне, при той травле, что ведется на мое искусство, я должен занять твердую и определенную позицию».

Уходя, они спросили меня, много ли и как я зарабатываю. Я ответил, что зарабатываю мало на случайной мелкой работе, начиная с малярной и кончая малярной. После их ухода я пошел в Исаакиевский собор. Там Петя с одной из служащих, т. Миловидовой, мыли и скоблили диск. Я стал составлять цвет, увеличивая его количество согласно гигантской площади диска. В 10 ч. 20 м. вечера, когда они еще домывали, я начал красить, в 9 ч. 25 м. утра мы кончили работу и пошли домой.