25 июля.
Итак, разрешите отрекомендоваться: Нина Алексеевна Костерина, «без пяти минут студент», «одиннадцатиклассник», если хотите, или наконец просто «нечто», висящее пока между небом и землей.
Прошло уже больше месяца, как я кончила школу и по примеру многих теперь стараюсь попасть туда, куда, как мне кажется, «влечет меня неведомая сила» – в геологический институт. С превеликими муками «обыкновенная девушка» искала решение в своих никому не ведомых способностях – на что же в жизни она будет годна? Искала и, как ей кажется, нашла, и теперь это решение твердо и непоколебимо. Если даже я и не выдержу испытаний, то этот год буду считать испытательным, буду работать в геологических партиях простым рабочим и на следующий год вновь устремлюсь к намеченной цели.
Весенний туман в голове и сердце, экзамены, частые прогулки с Гришей, любовный бред – все отодвинулось в лиловую даль.
Как и раньше, не понимаю своих отношений с Гришей. Бедный мальчик! Я, кажется, измучила его...
Он пишет:
«Я не хочу тебя любить! Но отсюда начинается старая история – разногласия головы и сердца. Временами я очень люблю Лену, временами не могу ее видеть. Я силой заставил себя верить, что люблю ее, и верил в этот самообман.
Но это была своеобразная самооборона от тебя. Я затыкал себе уши, ничего не писал о тебе, ничего не думал... Тогда, когда говорили о Кольке, я нарочно повторял, что не люблю тебя. Это был самообман. Глупо, но что делать... Тогда я долго бродил по улицам, мне было очень и очень тяжело. И тогда же я хулиганил, бузил, дурачился. Мне иногда хотелось напиться, в эти дни я сошелся с Мироном, и он часто бывал у меня. И в это же время я снова кинулся к Лене. О тебе мне не хотелось верить, но все убеждало меня в том, что твои слова – правда...
А сейчас я не знаю, что делать, что думать. Я не хочу тебя любить, а люблю! Вчера не надо было брать тебя под руку, а взял!
Никогда я тебя не упрекал увлечением Жоржиком. И если ты завтра полюбишь другого, все равно ты будешь права. От меня ты ни одного упрека не услышишь. Все это, что ты «чудовище, которое старается» и т. д. – глупость. Все дело в том, что тебя все это не захватывает с головой...
Нина, Ниночка, Нинок, я люблю тебя, люблю по-старому! Это единственное верное из всего этого бреда... Сейчас за спиной играет молдаванский оркестр. Настроение – как эта музыка: хочется плясать, плакать и смеяться.
Вижу и понимаю, что пишу нечто бредовое. Искал каких-то сильных слов, ярких и убедительных, а оказывается, все укладывается в одном слове – «люблю!»
Люблю! Кого люблю? Не знаю,
Но сердцу так тепло в груди,
И я шепчу, и я мечтаю:
Приди, любимая, приди...»
Приведу еще одну выдержку из другого письма:
«В одну из бессонных ночей, когда умопомрачительно много времени, я задумался... о тебе, конечно.
И вот до чего додумался. Во мне очень много недостатков, ты их не все замечаешь. И поэтому я должен отказаться от тебя. Но надо это сделать так, чтобы для тебя вышло безболезненно. А я? Черт со мной! Почему? Да, я слишком тебя любил. И люблю! Ты скажешь, что это дикость, но для меня это было милой мыслью. Ты для меня все. Ни при каких случаях жизни я не должен тебя обманывать. И для этого я частенько ставил себя в глупое положение – придурковатым баричем, маменькиным сынком... Я хотел, чтобы ты разлюбила меня. Но я ошибся... ошибся в тебе! Ты достаточно трезва и зорка, ты не слепой котенок.
Мне приходило раньше в голову: я не достоин тебя потому, что я уже любил. И, надо сознаться, я развращен этим.
Моя дорогая! Если все это кончится, то буду помнить тебя всегда. Не для красоты слова говорю. Память о тебе будет светлой и чистой. Я сравниваю мои увлечения Катей, Леной и Алькой с теперешним чувством. Это не то! Такого я не испытывал никогда. Помнишь, как я цитировал Лермонтова? Это относилось к Лене, а не к тебе. Ты, любимая, лучше, чище и выше всех.
Любимая, береги себя... Целую тебя крепко-крепко (как когда-то на Москве-реке)».
И много его стихов. Строго говоря, стихи слабые. Я избалована поэтами – от Пушкина до наших дней. Но стихи Гриши мне все же нравятся. Еще бы, они посвящены мне...
А что же произошло, почему вдруг появились эти письма?
Началось это – как часто начинаются все важные вещи – с пустяка.
Однажды я пришла к Лене, и она усадила меня обедать. Не успела я оглянуться, как очутилась за столом перед тарелкой борща. Справа от меня сидел какой-то незнакомый старик – огромный, жирный. Он непрестанно говорил, что Лена его обкармливает. Просил поменьше положить и... уминал двойную порцию. А сосед слева... Первое, на что обратила внимание, – его изуродованная левая рука, а затем голос – почему-то он мне очень понравился.
Вскоре я опять была у Лены и встретилась с ним во второй раз. Почти не разговаривала с ним, кроме незначительных мелких фраз. Я провела чудный день, вечером уехала, но... сердце оставила там. Кто он? Это Лева, брат Лены. Двадцатилетний, женатый человек, отец семейства. С женой он разводится. Жену не любит, а дочку обожает. Вот и все. И я люблю его.
Стараюсь забыть его, стараюсь с ним не встречаться, на взаимность, конечно, не надеюсь. Но мысли только о нем...
Я занимаюсь, готовлюсь к испытаниям, но так мало, что надежды попасть в институт очень мизерны. С большим удовольствием посещаю стадион, увлекаюсь футболом, бегами и пр. Двадцатого на стадионе было грандиозное зрелище: повторение парада физкультурников. Какое величие и красота! Потом я увлекаюсь плаваньем.
На все это уходит уйма времени. Так проводит время обыкновенная девушка – «без пяти минут студент».
Свободное копирование
