Дневник 1867 года - 72

Понедельник, 8 июля (26 июня)

   День какой-то грустный. Вообще мне ужасно грустно, как никогда не бывало, просто не знаю, что мне и делать. Сегодня у нас было двенадцать золотых и 25 талеров. Федя взял 15, пошел играть. Сначала он зашел к Тургеневу, но его здесь не застал, потому что тот бывает дома только до 12 часов дня. Затем пошел на рулетку и, отыграв 10 талеров, ушел домой, так что у нас оставалось 35 талеров. Но скоро пришел назад, сказав, что проиграл, и просит дать еще 15 талеров. Я отдала, осталось только 4 талера, потому что пятый отдан был за обед. Но сначала мы пообедали и он отправился, а я пошла на почту. Писем нет. Купила конвертов. Затем отправилась по Lichtenthalerstrasse, все дальше и дальше и вышла почти совсем за город {Вставлено: На душе у меня было неспокойно.}. Когда я пришла домой, то немного спустя пришел и Федя и, весь бледный, сказал, что проиграл и эти и просил ему дать последние четыре талера. Я отдала, но была уверена, что он непременно их проиграет, что иначе и не может быть. Прошло более с полчаса. Он воротился, разумеется, проиграв, и сказал, что желает со мною поговорить, посадил к себе на колени и просил меня, чтобы я дала ему еще пять золотых, хотя он знает, что у нас останется только семь золотых и что нам нечем будет тогда жить. Но, нечего делать, иначе он не может успокоиться, иначе, если я не дам, то он сойдет с ума {Вставлено: Он был в страшном волнении.}. Я ему представила, что нам будет ужасно трудно жить с этими деньгами, но много не говорила, а только просила оставить эти деньги до завтра, когда он поуспокоится. Но он мне сказал, что он до завтра будет ужасно как терзаться, что лучше покончить все сегодня, чем мучиться весь день. Разумеется, я не могла устоять против его доводов и отдала ему пять золотых. Он мне сказал, что, может, теперь только так поступаю, но что когда я сделаюсь постарше, когда я сделаюсь "Анной Ивановной", то уже не позволю ему так делать, скажу, что я прежде была глупа, но теперь, если мой муж дурачится, то я ему не должна позволять, должна его остановить. Но как я поступаю, это гораздо лучше {Вставлено: что я покоряю его своею добротою и безропотностью и что он все более и более любит меня.}: "Ты покорила <не расшифровано>, - сказал он мне, и он ушел и просил меня тоже куда-нибудь пойти, потому что иначе мне было бы слишком тоскливо дома сидеть. Но я была ужасно как спокойна. Ну, что ж, я ведь так и положила, что у нас останется только 7 золотых, ну так и горевать нечего.

   <<Я тоже вышла и>> пошла по направлению к старому и новому замку. Это на горе, и приходится идти по лестнице и проходить мимо дома. Наверху есть несколько террас, с которых очень хороший вид на вокзал и окрестности. Я долго гуляла там, потом отправилась домой. Проходя по одной лестнице, мимо открытой двери дома, я заметила <<на лестнице>> мальчика лет восьми, который, с сумкой и грифельной доской в руках, преспокойно что-то считал. Я его спросила, где он живет. Он сказал, что в этом доме, и выходит всегда учиться на лестницу, что это задал ему учитель, что он обучается в Католической школе. Мне он очень понравился, он вовсе не тупой, как все немцы, и сразу понимает, о чем у него спрашивают. Я поговорила с ним и пошла вниз. <<Я долго ходила, наконец, пришла домой.>> Феди еще не было, но он скоро пришел и сказал, что у него ужасно как болело сердце по мне во все это время, что он из пяти взятых у меня (у меня уж осталось только семь) он проиграл немного, но просит меня идти с ним погулять к музыке. Я оделась, и мы отправились. Гуляли мы недолго, а затем пошли в залу, и тут Федя начал играть. Он то возвышался, то понижался. Наконец, остался только золотой. Мы перешли в другую залу. Здесь Федя начал играть, то проигрывая, то выигрывая. <<Наконец>>, когда у него остался один <<лишь>> золотой, крупье объявил три последние удара, Федя поставил свой золотой на красное - вышло, второй удар поставил на passe - вышло. Таким образом, у нас уже три. Наконец, третий удар поставил на 12 средних - тоже вышло. Нам выдали два. Таким образом, у нас оказалось пять, точь в точь как было, когда Федя пришел сюда. Это нас ужасно как удивило и, надо признаться, обрадовало: ну, хоть не выигрыш, то по крайней мере свои на сегодня воротили. Мы были так рады, что всю дорогу весело смеялись, а Федя целовал мне руку и говорил, что нет счастливее его на свете.