Первая тетрадь - 39

15 сентября 1918 года, именье Жиро

     Для памяти запишу интересные для меня сведенья о Толстом, которые сообщила Катина мама. Она Толстого не любит, считает его неискренним, лицемером. Толстого выдвинула революция 1905 года. Как беллетрист он, правда, иногда хорош, но как ученый он нигде не признан. Когда в день его юбилея он получал письма из-за границы, то ни в одном его не назвали ученым, а только литератором. Молодежь шла за ним ради моды, не идти за ним считалось неразвитостью, недалекостью, этого боялись и часто бессознательно шли.

     Толстой находился всецело в руках своей жены, очень недалекой, безнравственной женщины (она еврейка) (72). Она нещадно эксплуатировала его произведения, которые иногда кончались и отсылались в редакцию по ее желанию. Вообще шла постоянная торговля его сочинениями, и он молчал, все сносил, подчиняясь жене. За безнравственность и низость Софьи Андреевны говорит то, что она часто отправляла из деревни девушек в города в дома терпимости, занимаясь этим как доходным делом.

     Еще при жизни Толстого об этом кто-то написал в прессе, но подняли шум, обвинения сыпались на голову выступившего, и дело заглохло. История все исследует, все откроет, развенчает его. Один студент - ярый толстовец - совершенно разочаровался в нем, когда побывал в Ясной Поляне на 40-й день его смерти, поговорил с тамошними крестьянами и потом почитал в газетах. Сколько было преувеличений, вымышленности и неправды! Крестьяне не так любят Толстого, как пишут об этом. Только старики говорят: 'Да, хороший был барин, любил поговорить'. Много он сделал плохого для этой революции своим учением. Это его нигилистические идеи и антигосударственные начала. Много зла принес старик! А главное, он сам был неискрен, не чист. Он признавал учение Христа, призывал следовать его началам; зачем же тогда это глумление над религией и всякой святыней?

     Когда в начале революции вышли какие-то сведения о Толстом, то все его компрометирующее было изъято Чертковым (73) и переиначено. И сам Чертков очень нечестный человек. Интересный узнала случай про могилу Толстого: вскоре после смерти в его могиле змея свила гнездо и был укушен один мальчик, пришедший вместе с женщинами поклониться могиле. Мальчик вскоре умер.

     Это я писала со слов Екатерины Константиновны. Для меня это все ново.

     От себя я скажу, что как писатель Толстой велик, но как ученого я его не признаю. Но я не люблю его и как писателя за отношение к женщине. Женщина, по Толстому, только самка - вот круг ее интересов, она больше ничем не должна интересоваться. Наташа Ростова, чудная девочка и подросток, так много обещала, и все это, оказывается, для того чтобы найти жениха. Ни одного светлого женского типа во всех произведениях, разве только княжна Марья, которая дает искорку утешения. Неужели Толстой как незаурядный человек не мог ничего больше увидеть в женщине? Ведь это обида для нас, женщин! И не обида из недалекого самолюбия, а крупная обида за низость и посредственность, в которые погружена Толстым женщина. Вспоминается Тургенев: на какой высокий пьедестал была вознесена женщина! Было, конечно, и много идеализации, но даже сама эта идеализация окрыляла женщин, давала им уверенность в себе, которой нам так недостает и которой нам нужно побольше перенять у мужчин. Женщины, будьте смелей, уверенней в своих силах!

     18 сентября 1918 года, именье Жиро

     Мне первый раз приходится встречать такой взгляд на Петра Великого. Это взгляд Екатерины Константиновны. 'Я удивляюсь, что находят в Петре великого, это самый обыкновенный человек, - говорит она. - Что он сделал для России хорошего? Кроме зла, ничего. Зачем он надругался над всем русским, над религией, подчинил все немцам? Это с тех пор началось преклонение перед всем иностранным и презрительное отношение к своему, родному. А разве у нас не было своих сил, своих талантов? Сколько мы видим артистов, художников из крепостных! Не надо было ломать Россию, она сама, своими силами приняла бы постепенно культуру. Зачатки этого мы видели еще при Иоанне Третьем, Алексее Михайловиче. Разве они не выписывали иностранных мастеров, не строили европейские здания? Они тоже хотели сблизить Россию с Западом, но это делалось постепенно, с умом, а не как Петр, в котором можно признать только хорошего плотника, а не государственного гения. Он не понимал России, не заботился о ней. Ему дорого было только исполнение своего желания. Этим желаниям никто не мог перечить. Он, правда, обладал большой силой воли и настойчивостью. Но ведь эти качества положительны тогда, когда они применяются с умом. Нет ни одного нововведения Петра, которое принесло бы России пользу. Флот его развалился сразу же после его смерти. Говорят: он вывел женщину из терема. Но он вывел ее на разврат и погоню за иностранным, она так и поняла свое освобождение, ей не были даны принципы свободы. А что он сделал с церковью? Она была его прислужницей, исполнительницей его желаний. Уже тогда был подорван престиж церкви; потому сейчас так легко и отошла Россия от религии. Если бы не Петр со своей ломкой русских устоев, не было бы того, что творится сегодня. Россия была бы крепка, сильна и не более отстала, чем сейчас. Во всем виноват Петр, он подчинил нас иностранцам, дал им власть над нами. Если бы он сейчас встал из могилы и увидал плоды своих дел, он понял бы, сколько он сделал зла для России, сколько принес ей несчастья!'

     Мне этот взгляд очень нравится, в нем много правды, и я со многим согласна. Петр понял, что нам надо учиться у Запада, но не сумел это сделать тихо и постепенно. А всякие перевороты всегда вредно отзываются на государстве.

      28 сентября 1918 года, именье Жиро

     Там шум, а у меня тихо. Как это приятно. Нашумела Екатерина Константиновна, и все из-за пустяков. Как это напомнило мне папу, который иногда наскандалит ни за что ни про что. И какое счастье, что я могу зайти к себе, где никто меня не потревожит, никто не мешает читать, писать, думать. В целом доме одна... за окном шумят по-осеннему деревья и навевают мечты... А помечтать иногда так приятно. Особенно теперь, когда так некрасива, печальна действительность.

***

      В последнее время неотвязно стоит вопрос: 'Оставаться на зиму здесь служить или ехать учиться в Москву?' Много доводов и за, и против. Иногда пересиливают одни, иногда - другие. В такой трудный год - благо, что можно остаться здесь, пользуясь столом, какого в Москве ни за что не найти, ведь сейчас в Москве форменный голод. Я могу скопить деньги для будущего года, а там, мелькнет мысль, может быть, и для заграницы... Потом надо кое-что приобрести для себя. Тех денег, которые я заработала, хватит до Рождества, при всей моей аккуратности и бережливости. Здесь у меня год не пропадет, потому что я могу готовить и сдавать экзамены. Но все эти 'за' скоро разбиваются вдребезги: целую зиму жить здесь, и притом без интереса к работе! Денег хватит только до Рождества? Ну и живи до Рождества, занимайся немецким, сдавай экзамены, живи той кипучей жизнью, которой ты жила зиму раньше, а там видно будет...

      И горько станет, что приходится из-за средств жить здесь, заниматься неинтересной работой, думать о куске хлеба, о каждой копейке, о каком-нибудь рваном платье, что требует починки и отнимает столько драгоценного времени, которое можно было бы употребить с такой пользой для себя: почитать, пописать. Почему некоторые люди тратят безумные деньги на свои прихоти? А здесь нет насущного, и на это приходится убивать столько сил и энергии. Ведь это несправедливость!