Поэтический мой гений, создав первый стихотворный продукт, о котором я уже рассказывал, опочил на целых полтора года. Снова пробудился он 28 мая 1882 года.
Если первое мое стихотворение было плодом трезвого и очень напряженного труда, то второе было написано в состоянии самого подлинного и несомненного вдохновения. Дело было так. Я перечитывал "Дворянское гнездо" Тургенева. Помните, как теплою летнею ночью Лаврецкий с Леммом едут в коляске из города в имение Лаврецкого? Едут и говорят о музыке. Лаврецкий уговаривает Лемма написать оперу. Лемм отвечает, что для этого он уже стар.
- Но если б я мог что-нибудь сделать, - я бы удовольствовался романсом; конечно, я желал бы хороших слов...
Он умолк и долго сидел неподвижно и подняв глаза на небо.
- Например, - проговорил он, наконец: - что-нибудь в таком роде: вы, звезды, о вы чистые звезды!..
Лаврецкий слегка обернулся к нему лицом и стал глядеть на него.
- Вы, звезды, чистые звезды, - повторил Лемм.- Вы взираете одинаково на правых и виновных... но один невинные сердцем, - или что-нибудь в этом роде... вас понимают, то есть, нет, - вас любят. Впрочем, я не поэт, - куда мне! Но что-нибудь в этом роде, что-нибудь высокое.
Лемм отодвинул шляпу на затылок; в тонком сумраке светлой ночи лицо его казалось бледнее и моложе.
- И вы тоже, - продолжал он постепенно утихавшим голосом: - вы знаете, кто любит, кто умеет любить, потому что вы, чистые, вы одни можете утешить... Нет, это все не то! Я не поэт, - промолвил он: - но что-нибудь в атом роде...
- Мне жаль, что и я не поэт, - заметил Лаврецкий.
- Пустые мечтанья! - возразил Лемм и углубился в угол коляски. Он закрыл глаза, как бы собираясь заснуть.
Прошло несколько мгновений... Лаврецкий прислушался... "Звезды, чистые звезды, любовь", - шептал старик.
Лемм чувствовал, что он не поэт, и Лаврецкий то же самое чувствовал. Но я - я вдруг почувствовал, что я поэт! Помню, солнце садилось, над серебристыми тополями горели золотые облака, в саду, под окнами моей
комнаты, цвели жасмин и шиповник. Душа дрожала и сладко плакала, светлые слезы подступали к глазам. И я выводил пером:
ЗВЕЗДЫ
Звезды, вы, звезды,
Вы, чистые звезды!
Скажите мне, звезды,
Зачем вы блестите
Таким кротким светом,
Таким тихим светом,
Прекрасным огнем?
* * *
Заезды, вы, звезды!
Широко, привольно,
Прекрасно, просторно
Вам там, в небесах!
Скажите ж мне, звезды.
Зачем вы сияете,
Будто бы что-то
Мне тут обещаете?..
И много еще, много шло строф... Если бы тогда у Лемма были эти мои стихи, он, наверно, написал бы прекраснейший романс.
Никогда я ничего впоследствии не писал в состоянии такого поэтического волнения и почти экстаза. И я в то время искреннейшим образом думал, что это было - мое вдохновение.
Я сшил тетрадку, на первой странице написал:
Полное Собрание стихотворений
БОРИСА ГРОЗИНА
(псевдоним)
и переписал в нее оба стихотворения.
Свободное копирование
