В Москве тётя Тира жила с матерью Сатеник и дочками Неллой и Леной на первом этаже в пристройке дома N 5 по улице Красносельской в квартире 170а. По сути, под домом N 5 существовал конгломерат разнокалиберных зданий. Громадный серый дом, с аркой, запиравшейся чугунными воротами, на тяжелых створках которых в те времена я нередко катался. Он и сегодня расположен напротив станции метро "Красносельская". В нём жил знаменитый артист Леонид Утесов. Несколько других разнокалиберных домов ограничивали большой внутренний двор. В этом дворе перенёс несколько неприятных стычек с мальчишеским содружеством, для которого я был первое время чужим.
Наш дом стоял в отдаленье, окнами выходя на Гавриков переулок. В довоенное время муж тети Артём Сергеевич Мирзаджанов служил управдомом этого квартала, благодаря чему получил большую комнату в трехкомнатной квартире. В других комнатах жила семья - мать со старшей дочерью и сыном Марленом, моим ровесником. Комнаты разделяла большая общая кухня, через которую был выход на улицу.
Я не помню, как мы впятером размещались в комнате, но спал я на черном кожаном диване у кухонной стенки. Надо мною висела чёрная тарелка радиорепродуктора "Рекорд". Радио не выключалось и на ночь, поэтому я привык засыпать под бой кремлёвских курантов и просыпаться под горн "Пионерской зорьки". Уроки учил тоже, слушая радио. Поэтому весь песенный репертуар заключительного этапа Отечественной войны и песни Победы я знал наизусть.
Уроки учил за письменном столом, украшенным массивным мраморным чернильным набором с очень мне нравившимися фигурками льва и зайца, будильником, исполнявшим мелодию " Светит месяц". Стол затянутый зелёным сукном располагался около небольшого окна, выходящего на узкий Гавриков переулок. Перед окном размещался пересыльный пункт, через который в вагоны Казанской железной дороги загружали арестантов. За многие дни наблюдений я неплохо изучил ритуал посадки: черные крытые машины, из которых выпрыгивали заключённые, высадка на корточки, конвой с собаками, перекличка. Вывод на железнодорожные пути и непосредственную посадку в вагоны скрывал глухой забор.
В послевоенные годы, когда пересыльный пункт закрыли, в хибаре открыли прием стеклянный тары ( банки, бутылки), а дядя Артём стал там заведующим. Близость железнодорожного Казанского вокзала позволяла в нерабочее время принимать от проводников бутылки на 2 копейки дешевле. На эти копейки, сливающиеся в тысячи рублей, Мирзаджановы купили в 60-ые годы кооперативную двухкомнатную квартиру в Москве и двухэтажную дачу в Гагре! Но работал дядя (тётя помогала!), не покладая рук, не досыпал, грузил, выкладывался о-го-го, что и стало отчасти причиной ранней его смерти.
9 ноября 1944 года я пошел в 5-б класс 315 московской мужской школы: солдатская зелёная гимнастёрка, на которой прицеплен какой-то латышский значок с мечами, великоватые зелёные брюки-галифе, в вместительных карманах которых спрятались "трофеи",на ногах зелёные брезентовые сапожки, через плечо на ремешке зелёная полевая командирская сумка с тетрадями. Бравый солдат Швейк, сын полка-госпиталя!
Впервые я пришел в класс, где учились только мальчики. Раньше я учился в смешанных классах. Встретили меня восторженно, как появившегося с того света. Вокруг меня начался шумный цыганский хоровод, и я почувствовал чьи-то руки, шарящие в моих карманах, кто-то тянул сзади за свисавший зад галифе, высоченный мальчишка отвинтил латышский значок от гимнастёрки. К началу занятий я был выпотрошен вчистую, и от праздничного настроения ничего тоже не осталось.
Свободное копирование
