В ожидании приговора, взамен свободы, которую вот-вот могли отнять, надо было заручиться, конечно же, клятвой в верности.
— Если дадут срок, будешь меня ждать? Я люблю тебя, люблю, верь мне, — торопливо говорил Эрик.
Я зорко всматривалась в него. В те спешные минуты эти слова удерживали что-то единственное живое, несмотря ни на что.
— «Рассмотрев дело… — выдрессированно, заученно читал судья положенное вступление… — П. Эрика… по статье 58 часть 2-я и статье 59 часть 7-я (антисемитизм) приговорить к десяти годам лишения свободы, пяти годам поражения в гражданских правах и конфискации имущества…
Петкевич Тамару Владиславовну… по статье 58–10 часть 2-я приговорить к семи годам лишения свободы, на три года лишить гражданских прав, конфисковать имущество; по ст. 59 часть 7-я — оправдать…»
Десять и семь лет лишения свободы!
Казалось, один состав осуществлял процедуру суда, другой — выносил приговор. Но в том-то и дело, что один.
Нам вручили едва различимый текст приговора — последний экземпляр из-под плохой копирки. В течение трех суток мы имели право его обжаловать в вышестоящие инстанции. Сомнений в фарисействе и фиктивности этих инстанций не существовало.
— Прощайтесь! — сказали нам.
И мы попрощались.
На обратном пути я не видела ни сияния, ни весны.
Свободное копирование
