Глава 9

Пшеницу толкли в ступе - получалась каша, зерно мололи в своих самодельных мельницах - хлеб, так и выживали. В каждой хате стоял ткацкий станок. Прялка, мялка для разминания пеньки льна и конопли. Хозяйки делали такие кудели на большой гребень и ткали на станке холст, потом его отбеливали, красили и сами шили из этого холста рубашки мужские, кофты, детские платьица. Всё детство помню себя в красных холщовых платьицах, лаптях, и телогрейке их промышленность выпускала на детские размеры. В основном крестьяне делали всё сами и одежду и еду, всё было своё, денег в обороте не было: на трудодень давали по 200 гр. зерна и 20 коп денег (для сравнения буханка хлеба стоила 3 рубля). А налог государству бесплатно крестьянин должен был сдать: 200 штук яиц, мяса, 3л молока ежедневно на весь удойный период. Налог был даже с фруктового дерева, поэтому отец вырубил сливы, вишни. Яблонь оставил по сортам каждого. Вот оттуда и пошёл развал деревни. После войны в деревне ещё было много молодёжи, но клуба нет, кино привозили за 3 км. в Лутовиновку. Следующей жертвой кори стал 7 летней сын моей крёстной Полины Ивановны Пантюховой. У нее было два мальчика: Коля - 7лет и Вася - 6 лет, муж погиб на войне, а старший сынок умер от кори, доживала с Васей. Тяжело болела моя старшая сестра Надя 11 лет, лежала в тёмном чулане, вся горела, а я бегала за земляникой в школьный овраг, делила на двоих с молоком - ей и себе, она выздоровела, а я и совсем не заболела, видимо сказалось грудное вскармливание мамой и старшей сестрой до двух лет в эвакуации в Саратовской области. Кулишку корь обошла стороной, но в Надеенский бок зашла с первой хаты - там жила вдова Белавинцева Клавдия Никитична - первоклассная модистка, все невесты шли к ней заказывать свадебные платья из оранжевого парашютного шёлка. У неё было трое детей: Васе было 17 лет, Мише - 12 и Зое - 10. Миша учился в 4 классе - заболел корью, рослый, худенький, уважительный мальчик. Голосок тонкий, как у мамы он на неё и был похож. Я во втором классе училась, а он в 4-ом сразу два класса вместе (я уже писала об этом). Бывало подойдёт и так вежливо попросит: Таня, дай ещё кусочек жмыха, я ему всё вытряхивала из сумки (тогда не было портфелей, а холщовые сумки). Мой брат Петя в 16 лет работал кладовщиком, и этот подсолнечный жмых присылали с Украины на корм скоту, но им спасались от голода деревенские дети. Брат разбивал брикет на мелкие кусочки и делил между детворой. До сих пор помнят люди добро моего брата. Мишу тоже не удалось спасти - была уже глубокая осень всей организацией похорон занимался 17 летней Вася (после он женится на моей сестре Вере). У нас не было детства, мы рано взрослели, всё оставалось в памяти. Помню, как в гробик положили учебник Неживая природа - был такой предмет в школе. Рядом с Кланей жила вдова Курзёнкова Ганна с двумя детками: Настей и Колей: сестре - 12лет, а Коле - 7лет. Настю не обошла эта хворь, она тоже ушла в мир иной вслед за Мишей. Нельзя описать трагизм этих вдов, переживших своих деток. У Ганны хоть остался сынок, с которым она доживала до старости, а вот Марычёнкова Анисья с посёлка имела одного сына Юру, муж погиб, как она лелеяла своего мальчика. Но он тоже заболел корью. Юра боролся с корью с неделю лежал на полочке - дело к зиме, а на стуле возле Юры стоял мёд, свежие яблоки и даже конфеты. Мать на коленях просила Господа сохранить жизнь её сыну, но он почему то не услышал и Юра умер. Мать потом всю себя отдавала колхозной работе, была бессменным членом правления колхоза, но сына никто не мог заменить. Так она и прожила в труде и трауре одна до 82 лет. Их уже никого нет в живых, остались дети и внуки, но их лица стоят у меня перед глазами, мои родные земляки нельзя, чтобы вы были забыты.