Одно из самых ранних проявлений моего бунтарского характера связано со страстной мечтой иметь пару башмаков. Обувь на всю жизнь стала моей навязчивой идеей. Даже теперь, когда я работаю моделью, у меня не очень много одежды, пара джинсов и две-три футболки, зато целый шкаф забит туфлями на шпильках, сандалиями, теннисными туфлями, кроссовками, мокасинами, сапогами… Только — вот смешно! — надеть мне к ним нечего. А когда я была маленькой, мне отчаянно хотелось иметь обувь, однако в нашей семье и одежда-то была не у всех детей, а уж на обувь денег и подавно не хватало. А мне не давала покоя мечта носить такие же замечательные кожаные башмаки, как у моей мамы. Как жадно я мечтала: вот надену такие удобные башмаки — и погоню на выпас свое стадо, и буду идти, не обращая внимания на камни и колючки, на змей и скорпионов! Мои ступни вечно были в синяках и ссадинах, следы от них остались до сих пор. Однажды острый шип проткнул мне ступню насквозь. А бывало, что шипы вонзались в ногу и ломались там. В пустыне у нас врачей не было, как и лекарств, чтобы залечить рану. А ходить-то все равно нужно было, иначе как пасти скот? Нельзя было сказать: «Ой, я сегодня не могу». Просто каждый вставал утром и шел со стадом, как придется.
Один из братьев отца был человеком очень зажиточным. Дядя Ахмед жил в Галькайо[1], а мы пасли его верблюдов и другой скот. Мне поручали ходить за его козами, потому что я работала на совесть, следила за тем, чтобы они вволю напились и наелись, и как могла оберегала их от хищников. Как-то раз — мне было тогда лет семь — дядя Ахмед приехал к нам в гости, и я сказала:
— Послушай, я хочу, чтобы ты купил мне башмаки.
Он взглянул на меня и рассмеялся.
— Ладно, ладно, договорились. Будут тебе башмаки.
Я понимала, что он удивился, ведь девочки обычно ни о чем не просят, а уж тем более о такой диковинке, как башмаки.
Когда спустя какое-то время отец снова повел меня повидаться с дядей, я была как на иголках: еще бы, ведь сегодня тот день, когда у меня появится первая в жизни пара обуви. Чуть ли не с порога я спросила:
— Ну как, ты привез то, что я просила?
— Конечно, вот они, держи, — сказал дядя и протянул мне сверток.
Я взяла в руки то, что он дал, и внимательно рассмотрела. Это были резиновые сандалии, а вовсе не замечательные кожаные башмаки, как у мамы. Просто дешевенькие желтые шлепанцы! Я глазам своим не верила.
— И это мои башмаки? — Я заревела и швырнула ими в дядю.
Шлепанцы попали ему в голову. Отец попытался сделать вид, что расстроен, но у него это не получилось — он согнулся пополам от хохота.
— Просто не верится! — возмутился дядя, обращаясь к нему. — Как ты воспитываешь детей?
Я набросилась на дядю с кулаками за то, что он так меня огорчил. Я была вне себя от злости.
— Я за эту дрянь столько работала? — кричала я. — Я делала за тебя всю работу, и это твоя благодарность? Пара дешевых резиновых шлепанцев для меня? Тьфу! Да уж лучше я буду ходить босая… И буду, пусть даже сотру ноги до крови! Все лучше, чем носить этот мусор!
И я ткнула пальцем в его подарок.
Дядя Ахмед посмотрел на меня, воздел глаза к небу и пробормотал:
— О Аллах!
Потом он со вздохом наклонился, подобрал с земли шлепанцы и увез с собой.
Но я не хотела сдаваться так просто. После того случая я постоянно передавала дяде с каждым родственником, знакомым или просто путником, направлявшимся в Галькайо, одну фразу: «Уорис нужны башмаки!»
Пришлось, однако, ждать много лет, пока моя мечта сбылась и у меня появилась собственная пара обуви. А пока я продолжала пасти коз дяди Ахмеда и помогала семье ухаживать за нашим собственным скотом, пройдя за это время тысячи миль босиком.
Свободное копирование
