4. СТЕПЕНЬ В СУТЕНЕРСТВЕ
С тех пор, как я вернулся в Милуоки, к маме и на улицу, мой разум был прикован к игре в сутенера. Там, в притоне, мне снились сны почти каждую ночь. Это были жестокие пьесы.
Они были фантастическими. Я видел себя гигантским и могущественным, как Всемогущий Бог. Моя одежда сияла бы. Мое нижнее белье было бы из шелка радужных оттенков, ласкающего мою кожу.
Мои костюмы были из тканого золота, усыпанного драгоценными камнями. Мои туфли должны были быть из ослепительного серебра. Пальцы на ногах были острыми, как кинжалы. Красивые шлюхи с жалобными глазами пресмыкались у моих ног.
Сквозь туман сна я видел огромные фигурные колья. Раскрашенные лица шлюх были бы дикими от страха. Они бы вопили и умоляли меня не убивать их на этих острых стальных кольях.
Я бы безумно смеялся. Алые струйки били бы у них из задниц, когда я радостно насаживал их промежностью вперед на острые пики. Они бы барахтались, как умирающие цыплята. В конце концов, они распадались в потоке крови на две красные половинки.
Когда я просыпался, мой тикер сотрясался внутри меня. Горячий поток дикого трепета липко ложился между моими дрожащими бедрами.
Мне снились и другие ужасные сны. Я был бы совсем крошечным. Гигантский Христос в море света возвышался бы надо мной. В гневе его глаза были бы пылающими голубыми солнцами. Его шелковистые платиновые волосы встали бы дыбом от ярости.
Луч чистейшего белого света вырывался из кончика его указательного пальца. Он показывал на женщину. Она была повернута ко мне спиной. Он вручал мне кожаный хлыст с зазубринами.
Подобно раскату летнего грома, он приказывал: “Накажи эту злую женщину. Уничтожь дьявола внутри нее. Господь так направляет тебя”.
Я нетерпеливо хватал тяжелый кнут обеими руками. Я опускал его со всей силы на спину женщины. Она просто стояла там. Алый цвет стекал с ее рассеченной спины. Она стояла бы по колено в реке крови.
Она поворачивала ко мне свое смуглое, искаженное мукой лицо. Это была мама. Я дрожал и кричал в поту. Это было ужасно. Я никогда не мог прервать сон до его конца. Это должно было пройти своим страшным чередом. Сны о маме приходили до самой ее смерти.
В течение дня или двух после них эти сны воссоздавались в грезах наяву. Внезапные темные стрелы депрессии и сожаления вонзались в открытую рану в моем сознании. Я получал кайф. Наркотики, казалось, защищали, как броня, от тайных стрел.
Свободное копирование
