Моя жизнь - 2

   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

   ЭТО БЫЛО ДАВНО, ЕЩЕ ДО ВОЙНЫ

   ГЛАВА 1

   НЕЁЛОВСКАЯ

1.    Я - ЭТО Я, НО МОЖЕТ БЫТЬ, И НЕТ

Мои родители утверждали, что я родился в Воронеже. Вполне возможно, что это действительно так, хотя по "документу" (если вообще можно назвать "документом" пожелтевшую от времени рассыпающуюся от ветхости странную, без штампа и печати справку "Об усыновлении", выданную Макаровским Сельсоветом Иванинского Района Курской области моим родителям) я - "курский соловей". Дело в том, что родители просто забыли, как они мне говорили, вовремя зарегистрировать меня после рождения еще в 1923 году в воронежском ЗАГСе. Они спохватились лишь, когда пришло время отдавать меня в "нулевку". В результате я был "усыновлен" собственными родителями в шестилетнем возрасте. А до того я вроде бы и не существовал вообще на этом свете. И, если быть очень уж дотошным, то следует признать, что я вообще неизвестно как, и неизвестно откуда взялся в семье моих "приёмных" родителей к моменту "усыновления", и сразу в старшем дошкольном возрасте. И тут возникает один из тех "запоздалых" вопросов, о которых я говорил в Предисловии - почему мои родители, обнаружив такой "прокол" в их родительских обязанностях, не запросили справку о моем рождении из воронежского роддома N1 (это бывший роддом Вигелева - он и сейчас стоит там, где стоял с далеких, дореволюционных времен на Петровском спуске, недалеко от Чернавского моста), и не обменяли ее на стандартное "Свидетельство о рождении"? А, между прочим, это обстоятельство не один раз на протяжении всей моей жизни создавало мне не очень приятные проблемы и, в том числе, при подготовке документов на выезд на ПМЖ в Израиль. Доказать, что моя мать - Евгения Вениаминовна (Зелда-Злата) Рабовская-Файншмидт-это действительно моя мать и, следовательно, я являюсь галахическим евреем, мне без особого труда удалось на основании разных косвенных документов. А вот то, что Бенциан Гиллярович Файншмидт был действительно моим отцом, я доказать так и не смог, хотя у меня сохранился его довоенный паспорт. Дело в том, что брак моих родителей тоже никогда не был должным образом оформлен и, следовательно, официально я - безотцовщина! И только благодаря личной любезности и доброжелательному отношению к нам "олим-хадашим" со стороны старушки - волонтерши, заполнявшей мой бланк Министерства Внутренних Дел в 1991 году для получения "Теудат Зеута", в документах этого ведомства значится, что Я - иегуди Александр Бенцион Файншмидт.

   Но это далеко не всё, ибо тут всплывают еще несколько странных обстоятельств, связанных с моим рождением. Когда я родился, мой отец был студентом третьего курса Медицинского Факультета Вонежского Университета, а мама вынуждена была вообще оставить учебу и уйти со второго курса Филологического Факультета из-за безденежья.

И хотя отец и мать происходили из некогда весьма состоятельных семейств, в то время, о котором я пишу, эта студенческая семья жила впроголодь на какие-то копеечные заработки отца, подрабатывавшего уроками. И, вот, когда утром в день моего рождения этот нищий студент пришел в роддом и спросил, как там его жена, акушерка сообщила ему, что его жена благополучно родила в ДВА (в смысле в два часа ночи). Но бедный мой отец не понял и решил, что она родила ДВА (в смысле двойню). Мама мне потом рассказывала, что он грохнулся в обморок, так как только этого ему тогда и не хватало. Дела эти давно минувших дней, и теперь можно лишь с улыбкой ему посочувствовать, но тогда ему было явно не до шуток, потому что в то время у моих родителей не каждый день были деньги даже на хлеб.

   От такой "жизни" у мамы не то что пропало, но, по-видимому, даже и не появилось грудное молоко. Обнаружилось это не сразу. Мама рассказывала мне потом, что я целый месяц орал от голода, как недорезанный поросенок, а она, по неопытности, не могла понять, что происходит. А я стремительно худел и за месяц превратился в живой трупик - косточки, обтянутые сморщенной кожей. Все говорили "не жилец". Но тут приехала в Воронеж мамина мать - бабушка Сима. Посмотрела она на все это дело, всплеснула руками, и тут же побежала на Благовещенский базар, купила коровьего молока, наладила бутылочку с соской и дала мне. Много лет спустя, она сама мне сказала, что еще бы пару дней такой "диеты для похудания" и, пиши - пропало... Короче, как я не умер тогда от голода и обезвоживания за этот первый месяц моей жизни, знает только Бог.

   Но, вполне возможно, что и Он знает далеко не все, так как именно в это же время случилось еще одно событие, о котором я так и не смог получить ни от родителей, ни от бабушки Симы сколько-нибудь вразумительного объяснения. И, сколь я теперь прихожу к каким-то не очень ясным выводам, мои родители не очень любили, когда я распрашивал их об этой истории.

   А дело было, кажется, так. Однажды, ранним очень холодным декабрьским утром на порог квартиры, где жили мои родители, был подброшен завернутый в жалкие цыганские лохмотья маленький мальчик примерно такого же, как я, возраста. Он почти замерз, и даже не плакал. Разумеется, его тут же занесли в дом. Но куда он потом делся, мне так никогда и не удалось узнать. Правда, бабушка Сима однажды мельком обмолвилась, что, его вроде бы обогрели, накормили и сдали в "Детский Приёмник". Но я не очень уверен, что такие "Приёмники" ("Дома малютки") вообще существовали тогда в стране. Бабушка Сима была изумительной сказочницей, и ей ничего не стоило буквально "на ходу" придумать любую, просто замечательную сказку, однако, не верить этой ее версии у меня нет оснований. Все может быть.

   Но опять возникает вопрос - если моим родителям удалось так запросто, без всяких проблем, отдать этого подкидыша в Детдом, то почему не смогла сделать то же самое его родная мать, и была вынуждена подбросить его зимним утром, в лютый мороз под двери чужой квартиры, в которой уже был один новорожденный? Стало быть, не такое уж простое это было дело "обогреть и накормить подкидыша", а затем без проблем, сдать его в Детдом, как рассказала мне про это бабушка Сима. Странно все это, хотя, если не придираться, то выглядит, на первый взгляд, вполне логично. Разумеется, я далек от мысли, что родной сын Евгении и Бенциана Файншмидтов умер тогда от голода, а вместо него был принят в семью этот цыганский подкидыш, "усыновленный" впоследствии в шестилетнем возрасте, с грубыми нарушениями действовавших тогда правил усыновления приёмных детей. Повторю - я далек от этой мысли. Но сейчас уже никто и никогда не сможет добраться до истины в этой истории. И знаю теперь о ней только я один. Спросить не у кого. Давно это было. Все умерли.

   * * *