Детство и юность... - 33

Факультет постепенно стал обогащаться новыми силами, которых Сокальский сумел привлечь к преподаванию как прикладной части политической экономии, так и финансового права. Первая читалась под именем права полицейского молодым приват-доцентом Гаттенбергером, который при мне начал свою карьеру, к сожалению кончившуюся преждевременно, благодаря ранней смерти. Мы научились у него многому, что совершенно оставлено было втуне Сокальским, а именно: теории кредита, банков и денежного обращения; теории биржевых сделок, теории железнодорожного обращения. Финансовое право одно время стал читать у нас немец Валькер. Но он так плохо владел русским языком, что скоро остался без слушателей и предпочел уйти. Его заменил известный в настоящее время всей России председатель бюджетной комиссии Михаил Мартынович Алексеенко[1]. Он был еще очень молод, преувеличивал нашу способность к усвоению цифровых данных и отводил, к сожалению, чересчур много места в своем курсе истории русской налоговой системы со времен Московского царства. В числе обязательных предметов для всех студентов было и богословие, и судебная медицина, и русская история. Богословие читалось даже два года, — апологетическое и догматическое. Лекции слабо посещались: профессор не мог, к сожалению, забыть собственной диссертации "О религиозном органе" {Добротворский В.И. О религиозном органе в душе человека // Духовный вестник. 1895. Кн. 10—12.}[2], излагал нам ее в подробностях, отводя много места полемике с Фейербахом, Штраусом и Ренаном. Почти никто не готовился у него к экзамену. Подметив его слабость к разносу материалистов, мы, обыкновенно, довольствовались ожесточенными нападками на них в наших ответах и получали за то удовлетворительную отметку.

Гимназическая подготовка к естественным наукам была настолько слаба, что преподавателю судебной медицины Залесскому[3], очень способному и многообещавшему лектору, приходилось уделять чуть ли не половину своего курса сообщению нам необходимых сведений по анатомии и физиологии. К экзамену мы готовились по Шайнштейну {Так в тексте. Следует: Шауэнштейн.}[4], книга которого незадолго перед тем была переведена на русский язык.

Всего неудачнее было поставлено преподавание русской истории. Ученик Соловьева Ген[надий] Карпов[5], уверяя нас, что следует методу своего учителя, читал нам летопись Нестора с слабыми комментариями и старался заинтересовать нас спорами князей из-за занятия Киевского стола. Мы не в состоянии были разделить его пристрастие, и он, уступая нашему нескрываемому желанию расстаться с ним, как можно скорее, покинул кафедру, не доведя своего курса до конца.