Детство и юность... - 31

Последние годы своей жизни Каченовский провел в упорной борьбе с медленно подтачивавшей его чахоткой. Он не хотел оставить преподавание, да и не мог этого сделать по недостатку средств. Нередко голос настолько изменял ему, что он просил меня читать со скамьи, частью составленную, частью только исправленную мною запись его курса. Он изредка прерывал меня, чтобы внести нужные дополнения и разъяснения. Этот курс перед моим отъездом передан был мною Стоянову и более ко мне не вернулся. Мы отнесли дорогого учителя на руках в его усыпальницу.

Много речей было произнесено на его могиле, появилось несколько коротких отзывов о его жизни и затем он был забыт на долгие года, если не навсегда. А между тем, он вправе считаться у нас первым и, как я полагаю, самым блестящим представителем кафедры международного права. Мартене приобрел, правда, более громкое имя своей деятельностью в "Международном институте" в Генте[1]. Его курс переведен был на все языки. Он принимал участие, как служащий в дипломатическом корпусе, в заключении международных договоров. Он связал свое имя с изданием многотомного сборника "Трактатов России с иностранными державами" {Собрание трактатов и конференций, заключенных Россией с иностранными державами. Т. I—XV. Спб., 1874—1909.}. Он прожил достаточно долго, чтобы дать все то, что может дать человек, поставленный в самые выгодные условия для научной, преподавательской, дипломатической и журнальной деятельности. Каченовский не имел такого простора. Он всю жизнь свою оставался провинциальным профессором. Начальство косилось на него, заподазривая в либерализме. Как руководитель левого меньшинства в университетском Совете и как убежденный западник, он подвергался гонениям со стороны националистов. Одно время поставлен был вопрос о том, чтобы отставить его от кафедры, ввиду резкого отношения к славянскому съезду в Москве[2]. В помещичьей среде его не любили, считая горячим противником крепостного права, чем он и был на самом деле. Я в детстве слышал его имя, сопровождаемое эпитетами интригана и заговорщика. Мне в то время и в голову не могло придти, что этому человеку суждено будет сделаться моим настоящим воспитателем и определить мою дальнейшую деятельность.