Глава I
 Детство и юность. Семья и школа. Университет. Первые странствия
 
 I.  

Когда я впервые представился в Москве известному русскому историку Серг[ею] Михайловичу Соловьеву, выборному ректору, он спросил меня, не происходит ли мой род от того войскового писаря времен Хмельницкого, на которого гетман Украины возлагал всю ответственность за препирательства с московскими боярами, говоря: "Кому же неизвестно, что казаки слушаются не меня, а войскового писаря Ковалевского". Признаюсь, я не сумел ответить на этот вопрос, но, заглянув в деревне на сохраненные моим отцом фамильные бумаги, я нашел в них ряд духовных завещаний, которые тянутся еще с XVII века. Некоторые из них печатные. По этим документам легко было придти к заключению, что ветвь Ковалевских, осевших в Харьковской губернии, происходит от владельца обширных поместий и хуторов в Полтавщине, где и имел свое местопребывание отмеченный Соловьевым в его истории войсковой писарь. Целый ряд моих предшественников носил уже имя Максим, так что в соседних моему имению казацких слободах их называли, особенно старики, и в числе их и меня самого, не Ковалевским, а Максименко. Сказание, но не более, как сказание, гласит, что род Ковалевских происходит от польских шляхтичей и имеет один герб с Доленгами — исчезнувшим литовским родом. От него идет и целый ряд других русских семей, в том числе род Арцимовичей, у которых один герб с нашим[1]. Вся польза, какую я извлекал от этих мифологических предков, сводится к следующему. Когда, после смерти Петра Лавровича Лаврова, осталась незаконченной рукопись по истории человеческой мысли и я счел себя обязанным издать ее на свой счет, то представилась одна трудность — Лавров был эмигрант, а русская цензура неумолима; пришлось искать псевдоним, я остановился на имени Доленга в том расчете, что в случае придирчивости цензуры мне не трудно будет доказать, что я автор этой книги.

По сказанию, род Ковалевских сперва жил в Черниговской губернии, а оттуда уже переселился в Полтавщину и Слободскую Украину. Есть И яругой род Ковалевских — из Витебской губ[ернии]. К нему принадлежал знаменитый русский естествоиспытатель Александр Онуфриевич и его менее известный брат — геолог Владимир Онуфриевич, женой которого была математик Софья Васильевна Ковалевская. Есть и третий род Ковалевских — поляки. К ним принадлежал небезызвестный профессор физиологии в Казанском университете и его сын — художник Ковалевский, автор картины "Развалины бань Каракаллы", картины, получившей премию в Риме.

Наконец, недавно, читая австрийские газеты, я узнал, что в Венской академии сделан был доклад каким-то химиком Ковалевским — приват-доцентом из Праги.

Слово коваль значит то же, что кузнец. Нет поэтому ничего удивительного, если фамилия Ковалевского так же распространена среди белорусов и малорусов, как фамилия Кузнецовых в Великороссии.

Что наш род казацкий, доказательство этому у меня налицо. В числе земель, мною унаследованных, оказалось и 32 десятины "старшинских земель" в слободе Ольшаны, в которой в XVIII веке имелся казацкий полк. Ольшаны выбирала из поколения в поколение своих старшин и ряд своих попов из того же рода Ковалевских. Проф[ессор] Амфиан Степанович Лебедев разыскал в архиве Харьковской консистории документы из XVIII века, в которых говорится о том, как священник Ковалевский, сказавший слово против "вечерныц", должен был укрыться в доме старшины Ковалевского от "хлопцев", собиравшихся его побить. В детстве я еще жил в старой усадьбе, построенной моим дедом в слободе Ольшаны. Это был деревянный домик, который показался моему отцу слишком тесным, так что он рядом с ним поставил более обширный, также деревянный дом, но уже под железной крышей. От дома террасами спускался вниз к реке Ольшанке тенистый вишневый сад. Сад этот, видимо, разведен был уже давно. Дуб и ясень росли на его опушке и своим возрастом свидетельствовали об отдаленной старине. Унаследовал я также вековые леса, в которых были дубы такого объема, что три человека едва могли охватить их. Один ботаник говорил мне, что им не менее 500—600 лет. Они были современниками, а, может быть, и предшественниками тех казаков, которые тут же в лесу устроили род крепостцы для защиты от набегов кочевников. Соседние селения, в том числе Пересечное, считали себя владельцами "старозаимочных земель"[2], несправедливо отобранных у них в казну. Они, таким образом, принадлежали к древнему оседлому населению, считавшемуся, как известно, не отдельными хуторами, а обширными слободами, вероятно, с целью более легкой защиты от выходцев из Крымского ханства. От этих слобод Харьковская губ. и получила свое первоначальное название "Сободской {Так в тексте. Следует: "Слободской".} Украины". Дворянством казацкие старшины наделены были от Екатерины II.

В моей спальне в Петербурге в числе фамильных портретов висит и портрет моего деда, — в парике и с красными нашивками на мундире — вероятно, доказательство его принадлежности к российскому дворянству[3]. Как мало сохранилась и в казацких семьях чистота малороссийской крови доказывают висящие рядом портреты моей бабки из рода Нахимовых — рода великорусского. Она была близкой родственницей адмирала Нахимова, — героя Синопского сражения.