Судьба одной дворянской семьи... - 85

Пребывание мое в Омбре, о котором я все-таки вспоминаю с искренней благодарностью, не имело на меня благотворного влияния: слишком часто предоставленная собственным мыслям, лишенная забот, советов и любви моей няни, я чувствовала себя сиротливо; одним словом, я была совершенно одинока.

Я раскрыла было свою историю Китая; но первые тома оттолкнули меня скучнейшим перечнем варварских названий, и я ее бросила. Может быть, я и нашла бы в ней интерес, если бы имела терпение продолжать; но некому было уговорить меня преодолеть эту скуку; некому подать мне совет, одним словом, некому было заняться моим образованием. Около года я ровно ничего не читала и не писала; мне не на что было купить бумаги для писания или рисования; мне почти нечего было работать, и несмотря на свою доброту, тетушка этого не замечала.

Вот моя жизнь у нее: в девять часов утра я шла здороваться с ней. В ту минуту, как ей приносили кофе, приглашаемые многократным мяуканьем горничной, со всех углов двора являлись пять или шесть кошек, чтоб разделить завтрак со своей хозяйкой. Когда завтрак был окончен, они исчезали так же, как и явились, то есть через окно. Я следовала за кошками, с той только разницей, что уходила в дверь; и это повторялось каждый Божий день без малейшего изменения. В полдень я опять приходила; но этот полдень был собственно в одиннадцать часов; так как m-elle Мелон, ставя свои часы, сообразовалась с своим аппетитом, а все в доме сообразовались с ее часами, — то все делалось у нас гораздо ранее, чем у других. Во избежание какого либо пререкания по этому поводу, она сама переломала пружины во всех часах у себя в доме для того, чтобы никто кроме нее одной не знал в точности, который час. В те дни, когда она была особенно голодна, легким движением пальца она передвигала стрелку еще на полчаса вперед; затем, захвативши свою палку и пройдя через двор, она являлась в столовую и выражала крайнее удивление, что обед еще не подан. Кухарка объявляла, что он и не готов еще; что везде теперь всего только одиннадцать часов, и она была совершенно права. А m-elle Мелон отвечала ей: — "Посмотрите-ка на мои часы, видите, на них двенадцать!"

Когда толчок, данный стрелке, был не слишком силен, я приходила вовремя, чтоб сопровождать ее; но иногда мне случалось немного опоздать; она бывала тогда очень недовольна и разговор у нас не клеился. После обеда я шла за ней в ее комнату, где и оставалась до четырех часов; тут я находила свое кресло, поставленное нарочно для меня у стены, и ни под каким видом я не могла ни сдвинуть, ни переставить его на другое место. Сидя совершенно неподвижно и работая втихомолку, я присутствовала при ее беседе с сельским священником, приходившим к ней каждый день в тот же самый час.

Священник этот, разумеется, не справлял более церковной службы (в эту эпоху никакой священник, даже из принявших присягу, не мог служить; церкви были закрыты или обращены в храмы "богини разума". Статуя этого нового божества, поставленная на алтаре, была предметом поклонения. — Прим. автора); он оказывал народу всевозможную угодливость и исполнял все, что от него требовали; ибо в то время все делалось во имя парода; и он пользовался спокойствием только благодаря большой гибкости характера, которой, был особенно одарен. Посещения его были весьма продолжительны; он часто засиживался и длил беседу до четырех часов, стараясь своим разнообразным и интересным разговором развлечь тетушку и вознаградить ее таким образом за все добро, которое она оказывала ему. После этого я уходила к себе, чтоб снова явиться сюда в шесть часов; зимой я приходила в 5 часов; и длинные же были эти темные зимние вечера!