Судьба одной дворянской семьи... - 26

Как только день сменил эту злополучную ночь, все стали с поспешностью наполнять водой чаны, расставленные на улицах и перед домами. На это распоряжение, обращенное к жителям города, отозвались почти исключительно одни женщины. Все мы стали в цепь, даже тетушка моя не отказалась от этого труда, и так как здесь сердце придавало силу, она работала, как будто во всю свою жизнь ничего другого не делала, как только носить ведра с водой.

По возвращении из военного совета отец сообщил нам, что де-Преси поручил ему защиту ворот св. Иринея, находившихся в стороне предместья Сент-Фуа. Тетушка не решилась расстаться с отцом и мы последовали за ним на новую квартиру, которую он с большим трудом отыскал в этой части города, потому что множество жителей Лиона укрылись в этом предместье, выстроенном на горе, и которое по своему возвышенному положению и по отдаленности, казалось, представляло более безопасности. Дома, переполненные жильцами, были заняты начиная с погреба до чердака, и за неимением помещения, подземная церковь св. Иринея, некогда служившая во время гонений убежищем для христиан, сделалась пристанищем для тех, кто не имел крова. Мы с грустью покинули добрых друзей, которых Провидение послало нам в нашем изгнании. Нам пришлось вместе страдать, а это скоро образует прочные связи. Что же касается до меня, то я сильно горевала по Софье Сулинье, ставшей для меня искренним, сердечным другом. Мы говорили друга другу на прощанье: "Увидимся ли мы когда-нибудь"? Затем каждая из нас пошла на встречу своей судьбе, с невольным любопытством заглядывая вперед в новую жизнь, которая открывалась перед нами.

Город не был еще окружен с той стороны, куда мы переехали: здесь было как-то привольнее; некоторые загородные дома в окрестностях не были еще покинуты хозяевами; соседние крестьяне приносили сюда съестные припасы и овощи, и хотя этой провизии было недостаточно сравнительно с требованиями, все же оба предместья — Сен-Жюста и Сент-Ирене пользовались некоторым довольством, неизвестным в центре Лиона. Между тем, число людей, стекавшихся сюда спасаясь от бомб, все возрастало и беднейший класс сильно страдал. Припасы сделались редки в дороги. Священник при церкви св. Иринея, не будучи в состоянии удовлетворить всем нуждам, пришел просить моего отца, чтоб он позволил мне обойти многочисленных иногородних, нашедших убежище в его приходе; он надеялся, что по справедливости она взамен дадут ему средства оказать помощь беднякам, положение которых еще ухудшилось от их наплыва. Отец мой дал свое согласие и я с радостью помышляла о том, что призвана играть деятельную роль в нашей истории; это придавало мне большое значение в собственных глазах. Ко мне приставили еще одну девочку, мать которой жила в одном доме с нами, и мы сейчас же приступили к сбору подаяния в сопровождении нашего доброго священника.

Не легкое было дело собирать подаяния на бедных в такое время, когда всем грозила опасность лишиться средств к жизни, и каждый поэтому боялся уменьшить остававшийся у него запас; нам случалось не раз испытать плохой прием, хотя трудно было устоять против красноречивых увещаний доброго священника. Речь его, дышавшая пламенной любовью к ближнему, проникала в самые черствые души и покоряла ему самых неподатливых; наши кошельки скоро стали видимо наполняться; но есть сердца, неприступные как скалы, против которых все усилия тщетна.

Ничто не ускользало от наших посещений: мы обошли всё, что только было обитаемо. Древняя церковь св. Иринея увидела нас в своем подземелье. Чердаки, даже погреба, не укрылись от наших поисков. Я помню, что раз мы вошли в какой-то полуоткрытый сарай, откуда тотчас же удалились, увидав там крайнюю нищету; но находившаяся там женщина при виде нас тотчас встала, догнала нас на улице и подала ассигнацию в 50 су, выразив сожаление, что не может дать более, но желая содействовать, сколько могла, нашему доброму делу. То была по истине, лепта вдовы!