Перед выездом из Тифлиса, беспокоясь о судьбе каверзного дела, возникшего в Тионетах по поводу растраты умершим Челокаевым денег, и опасаясь, чтобы оно не послужило мне во вред на новом поприще, я отправился к бывшему тогда тифлисскому губернатору князю Ивану Малхазовичу Андроникову, знавшему меня лично, чтобы доложить подробно о деле, имевшем поступить к нему на разрешение, и просить его участия и справедливости.
Прихожу. Доложили и потребовали в кабинет.
-- Здравствуйте! Что скажете хорошенького?
-- Я переведен в Дагестанский полк на службу и пришел перед отъездом откланяться вашему сиятельству, а вместе с тем имею и просьбу.
-- Очень рад, сделайте одолжение, скажите.
Я объяснил подробно все, как было, и прибавил, что в полку, где я буду новый, никому неизвестный человек, если дело дойдет туда -- служба моя жестоко пострадает, а между тем я ни в чем не виноват и пополнение недостающих незначительных денег для наследников Челокаева не может составить никакой особой важности, чем дело и прекратилось бы.
-- Уже, шени чири мэ, доложу вам, что Михайла Челокаева я очень хорошо знал; если бы он несколько лет еще прожил, то уже промотал бы не только свое имение, но и жену с детьми. Вы не беспокойтесь, когда дело придет ко мне, я знаю, шени чири мэ, как поступить (князь постоянно пересыпал свою речь такими: уже, доложу вам и т. п., причем ударения возбуждали трудно удержимый смех; кроме того, вставлял и грузинские употребительные присказки -- все вместе выходило уморительно).
Я рассыпался в благодарностях и ушел совершенно успокоенный.
Князь Андроников, состоявший при армии генерал-майором, был тип истого грузинского князя, обладающий значительным имением, хороший хозяин, нерасточительный, храбрый офицер, но без всякого образования и плохо владевший русским языком, еще более плохим произношением. По желанию князя Воронцова он согласился принять должность губернатора в Тифлисе, причем, как вполне добросовестный человек, предупреждал, что никакого понятия в делах гражданских не имеет и вовсе не подготовлен к такой деятельности.
Его слабые и забавные стороны как гражданского губернатора вызывали массу анекдотов. Рассказывали, например, что когда в первый же день по вступлении в должность правитель канцелярии поднес ему к подписи несколько десятков бланков подорожных, а затем на вопрос, что еще есть делать, ответил: "Больше ничего", то князь Андроников сказал: "Ну, я думал управлять губернией очень трудно, а этак я и двумя губерниями могу управлять!". Все это не помешало ему как военному губернатору оказать не только своей губернии, но и всему Русскому государству великие услуги: первую победу над турками, начавшими войну 1853 года наступлением в наши пределы, одержал он при Ахалцыхе, а затем летом 1854 года в Гурии, на реке Чолоке. Оба раза турки, невзирая на значительно превышавшие силы, были разбиты храбрым князем Андрониковым наголову. Дела эти сами по себе достаточны, чтобы сохранилась о нем и его заслугах добрая память на страницах нашей истории. Впоследствии он был генералом от кавалерии и умер нравственно подавленный преждевременной смертью единственного, горячо им любимого сына, молодого человека, погибшего жертвой злокачественной черноморской лихорадки, схваченной в отряде за Кубанью в 1863 году.
Свободное копирование
