XXXVI.  

Как сказочные герои, отыскиватели похищенных царевен, странствующие по лесам и по долам, мы с Давыдом Гвиния Швили, опять взгромоздившись на перекладную, пустились в путь-дорожку к новым, еще невиданным нами местам.

Ни разу, с тех пор как стал я писать эти отрывки моих воспоминаний, не приходилось мне еще так досадовать, что не вел дневника или, по крайней мере, каких-нибудь заметок. Я прожил в 1850 году в Кутаисе месяцев пять, совершил и с князем Гагариным, и один несколько весьма интересных поездок по всем направлениям Имеретии, Гурии, Мингрелии и Абхазии, входивших в состав Кутаисской губернии. Я был постоянным у губернатора докладчиком и переводчиком массы просителей и жалобщиков (а народ там крайне охоч до кляуз), но все -- и местность, и лица, и дела за это время почти совсем изгладились из моей памяти; все пребывание в этом крае представляется мне как-то смутно, как давний сон. И странно: как живо восстали в моей памяти события, совершившиеся гораздо раньше, как исподволь по мере составления настоящих записок возникали перед моими глазами картины давнего прошлого, нередко с мельчайшими подробностями, а тут как будто туманом все застилается передо мной, и я не в силах выжать из притупившейся памяти какого-нибудь представления об этом времени. Одно только событие, именно -- приезд наследника цесаревича, ныне царствующего государя императора, помню вполне и постараюсь рассказать о нем подробно. Об остальном поневоле должен ограничиться несколькими отрывочными словами.

Приехав в Кутаис, я остановился в плохонькой гостинице, содержимой каким-то заезжим немцем. Жар был невыносимый; небольшой городок на берегу быстрого шумного Риона, с его оригинальными дощатыми домиками, раскинутыми отчасти по окрестным возвышенностям, среди густой зелени, производил довольно приятное впечатление.

Явившись к князю Гагарину, я был принят им очень любезно; он посоветовал мне бросить гостиницу, обратиться к содействию полицеймейстера капитана Мелешко (брат убитого Даниель-беком элисуйского пристава) для отыскания квартиры, затем ежедневно к девяти часам утра, а если можно то и раньше, являться к нему и оставаться уже целый день.

-- Дела много, -- прибавил князь, -- постоянно приходят просители, получаются бумаги и письма; я хотел бы, не откладывая, делать распоряжения и давать ответы, собирать нужные справки и прочее; во всем этом вы мне будете помогать.

-- Слушаю-с, постараюсь все исполнить.

Квартира в две комнатки в каком-то имеретинском домике, среди сада, нашлась сейчас же; я перебрался, устроился по-походному и начал свои занятия. С восьми часов я уже приходил в губернаторский дом, заставал князя Гагарина за чаем, иногда в саду, на берегу реки, затем садился в зале перед его кабинетом, докладывал о приходящих, переводил ему просьбы и жалобы туземцев, делал надписи к местным начальникам на подаваемых прошениях или составлял бумаги к разным учреждениям и лицам по словам жалобщиков, ходил за справками в губернское правление и т. п. Часу во втором выходили мы с князем гулять по городу, причем я должен был запомнить делаемые им замечания о предметах, требовавших распоряжений; заглядывали в арестантские помещения, в лазареты и прочее. После обеда приходилось писать кое-какие бумаги, ответы на письма, и только в сумерки я освобождался от занятий. Все бы это было прекрасно, работа меня ничуть не обременяла, я с удовольствием делал все, но меня беспокоила неопределенность моего служебного положения без всякого пока содержания. Князь сам не начинал об этом разговора, а я тоже не решался заговорить с ним. Между тем я видел, что место адъютанта (по званию военного губернатора), занятое неким капитаном Щ., по-видимому не собиравшимся уходить, едва ли может мне достаться. Познакомившись с Щ. и очень гостеприимно принятый в его доме, я счел обязанностью предупредить его о сделанном мне приглашении, которое я принял, не зная даже, есть ли налицо адъютант и кто он, но что, само собой, пока Щ. занимает свое место и сам не захочет его оставить, я и не подумаю добиваться его, да и князь Гагарин без побудительных причин не тронет его, человека семейного, с занимаемой должности. Щ. был мне очень благодарен за откровенность, сознался, что и не думает оставлять своего места, разве прикажут, и что был бы очень рад, если бы князь, не откладывая, разрешил его сомнения: должен ли он надеяться на сохранение должности или готовиться к сдаче, при этом он прибавил, что с первого дня моего приезда угадал во мне кандидата на адъютантскую должность и, конечно, не очень дружелюбно на меня поглядывал. Это не помешало нам, впрочем, стать добрыми знакомыми и остаться таковыми еще и до сих пор.

Пропустив некоторое время, я, наконец, решился заговорить с князем о себе. Он был, видимо, как бы смущен, старался меня успокоить уверениями, что я-де ничего не потеряю, что действительно гнать Щ. без особенных причин не приходится, но что он может впоследствии дать ему другое хорошее назначение, а пока мне только важно получать определенное содержание и для этого нужно занять какое-нибудь штатное место и что, кстати, есть вакансия помощника кутаисского уездного начальника, которую он и предлагает мне принять временно, продолжая занятия по-прежнему лично при нем. Очень мне не понравился такой оборот моего дела. Все мои мечты о чисто военной службе, об аксельбантах, об участии в экспедициях и наградах разлетались прахом; я попадал опять в гражданскую, да еще и полицейскую категорию, в совершенно мирном крае, следовательно, еще более против моих желаний, чем на Лезгинской линии. Крайне огорченный таким исходом, я плохо скрыл свои мысли, однако отказаться прямо от предложения не мог. Куда деваться, особенно без всяких средств прожить время до новой службы? Единственный человек, на которого я после смерти Потоцкого и Эристова мог рассчитывать, был князь Илико Орбельяни, но оставить так внезапно и резко Кутаис, куда я попал при его посредстве, значило бы возбудить и его неудовольствие. Между тем со свойственным молодости легкомыслием я не терял надежды, что Гагарин и в самом деле вскоре найдет возможность пристроить Щ. на хорошее место и что мне стоит только подождать несколько месяцев. Таким образом, я согласился и вскоре был формальным образом назначен помощником уездного начальника, продолжая прежние занятия.