Двадцать пять лет на Кавказе - 139

Рогноор-Чай после дождя оказался сильно бушующим; переправа вброд была очень затруднительна и продолжалась более пяти часов; с одного берега на другой был протянут канат, и люди с ружьями за плечом перебирались бочком, держась обеими руками за канат; волны хлестали выше пояса, и некоторые солдаты от головокружения падали, подхватываемые конными милиционерами, поставленными плотной шеренгой против течения; немало трудности было переправить вьючную артиллерии и вообще прочие тяжести. Мне приказано было с милиционерами оставаться в воде все время, пока не переправится до последнего человека арьергард: ну и пришлось мне-таки изрядно повозиться в тот день, особенно с артиллерией, за то и выразили мне артиллеристы особую благодарность, поместив в своих отчетах, кажется, где-то напечатанных, что благополучной переправой орудий обязаны единственно моим усилиям. Наконец, переправа совершилась, и мы в сумерки достигли урочища Тамалда, очень удобного для расположения лагеря. За весь день мы прошли около десяти или пятнадцати верст.

Неприятеля нигде не было видно, но генерал Б. счел нужным из предосторожности маневрировать: по обе стороны ущелья на едва доступные кручи были посланы по две роты под командой майоров князя Семена Шаликова и, кажется, Шатилова. Стрелять им не пришлось, но терзаться в этом карабкании солдатикам досталось немало...

С Тамалды открывалась значительная часть ущелья Аварского Койсу, заселенного лезгинским обществом Джур-Мут; аулы виднелись на покатистом противоположном берегу реки, и им суждено было послужить козлом отпущения за катастрофу с милиционерами нашими.

Генерал-майор Б. с первых же дней похода довольно рельефно выказал себя человеком, находящимся в экстазе от роли "полководца". На разные наружные, декоративные аксессуары было обращено особое внимание: эффектное "здорование" с войсками, таинственная деятельность "штабных", сновавших около палатки генерала с бумагами, придавая себе знаменательно глубокомысленный вид, частые совещания с туземцами, знающими местность, и главное -- раскрытая перед генералом книга La vie de Napoleon par Baron Jomini мало-мальски наблюдательному человеку говорили ясно, что его превосходительство, заполучив под свое начальство несколько батальонов и пушек, счел себя полководцем, имеющим наполнить мир своими деяниями.

К числу декораций, особенно любимых генералом, принадлежала вечерняя заря с особенными церемониями; при этом выпускалась ракета, раздавался выстрел из орудия, все барабанщики и горнисты целого отряда начинали бой и вой. Это было, впрочем, принято и во всех отрядах, но нигде не придавалось этому такого особого значения и нигде оно не возбуждало поэтому и такой иронии. Несколько раз ракеты, вероятно отсыревшие или вообще плохо приготовленные, зашибали деревянными хвостами своих же людей, и потому приказано было для порядка наряжать по очереди артиллерийских офицеров, которые крайне были этим недовольны.

Первые три дня отряд простоял безо всякого дела. И люди, и лошади отдохнули после трудных переходов; дождливая погода наконец угомонилась, и к вечеру 19 числа великолепное захождение солнца при чистом, безоблачном небе показало нам одну из тех дико прекрасных картин кавказской природы, которые никогда не перестают поражать человека, хотя и смотрящего на них десятки лет кряду.